Vadim Deruzhinsky » Пт июн 11, 2010 12:55 am
Слуды от Игоря: «На счет хозяин, Вы Вадим торопитесь. Хауз-по англо-саксонски Дом. А вот товарищ и товар-заимствование из украинского, из ТОВАРИЩЕСТВА ВОЙСКА ЗАПОРОЖСКОГО».
Я вам делаю официальное предупреждение: за еще одну попытку зафлудить Форум своей заведомой околесицей – вы будете забанены – как одиозный ФЛУДЕР нашего Форума.
Я эту тему открыл для своего научного поиска в теме ДОСЛАВЯНСКОГО ЯЗЫКА БЕЛАРУСОВ – поэтому вас, уважаемый Слуды от Игоря, прошу более в этой МОЕЙ теме ничего не писать, так как вы ее только стараетесь загадить. Думаю, без вас мы вполне разберемся с нашими вопросами.
Слуды: «Вадим, я после щей, даже не буду дочитывать Ваш текст до конца, ибо, подозреваю, что там такой же самый галимый БРЕД и БРЕХНЯ. Слово ЩИ(Счи), Вадим, это древнеславянское Съти. СЫТЫЙ».
Почитайте у Похлебкина и вообще в энциклопедиях про «щи». Многое себе откроете. Что вы там сами себе сочиняете – это вопрос уже другой темы вашего Мировоззрения.
Короче: хватит флудить эту тему. Я здесь хочу обсуждать историю наших предков АНДРОФАГОВ.
Но по поводу «щей» и вообще кулинарии давайте поставим точки над i. Тем более что кулинария наших предков – показывает и саму нашу древнюю культуру и историю, что как раз в обсуждаемой теме. Процитирую свою в соавторстве книгу «История имперских отношений».
* * *
Взглянуть на историю наших народов через призму национальной кулинарии – подход новый и необычный для исторической науки. Однако именно национальная кухня полно и точно отражает всю историю народа, служит для историка кладезем многих важных исторических сведений.
Национальные кухни беларусов и русских – абсолютно разные, фактически не имеют ничего общего. Что и не удивительно, ибо это кухни абсолютно разных народов, формировавшиеся в абсолютно разных исторических условиях и в абсолютно разных культурных традициях. Белорусская кухня лишь немного отличается от польской и весьма похожа на украинскую. Русская кухня – ничем не отличается от кухни финно-угров. Рассмотрим обе кухни подробнее.
БЕЛАРУСКАЯ КУХНЯ
Прежде всего следует обратить внимание на разницу в названии древнейших блюд в беларуской и русской кухнях. Древнейшие русские названия блюд в своем большинстве имеют финские корни (щи, уха, кулага и др.), беларуских – славяно-балтские или чисто балтские.
Важное отличие в том, что кулинарные названия (формировавшиеся во всех странах Европы до XVI века) у беларусов многообразны, а у русских – однообразны. Это объясняется тем, что русский народ и русский язык – самые молодые в Европе, они сформировались только к XVII-XVIII векам, а отсюда и однообразие. В.В. Похлебкин в книге «О кулинарии от А до Я» (Минск, 1988) обращает внимание на русское слово «вар»: «ВАР. Кипящая вода, жар. На основе этого слова в русском языке появилось множество кулинарных понятий – варево, варка, варенье, варец, взвар, варея, отвар, навар, повар, выварка, варенуха, варенец, вареники, приварок… Ни в одном другом языке [включая беларуский и украинский] один и тот же корень не дал подобного количества кулинарных терминов».
Объясняется этот факт тем, что переходящие на русский язык финны Московии стали искать новые названия кулинарным терминам – взамен старых финских. Дело в том, что русификация этих финнов (мордвы, меря, муромы, мокши, эрзя, вятки и пр.) проводилась киевскими монахами в рамках распространения православия (на основе болгарско-церковного языка), эта программа русификации не несла в себе кулинарных терминов. И поскольку финны Московии не имели никаких иных контактов с беларусами и славянами, жившими от них в тысяче километров, то кулинарные названия им пришлось изобретать для нового языка самим. Вот и вышло, что почти все они «крутятся» вокруг корня «вар», а в беларуском языке имеют многообразные корни, уходящие глубоко в историю народа. Это закон лингвистики: чем более древен язык – тем более велико наличие разных корней слов в его кулинарных терминах.
Похлебкин, непревзойденный знаток истории кулинарии, относит как раз беларускую кухню (в отличие от юной русской) к числу самых старейших в Европе. Он пишет, что овес (крупу и муку) многие европейские народы применяли в пищу на довольно ранних стадиях их исторического развития. Позднее овсяная мука и крупа были вытеснены пшеничной мукой и разнообразными крупами, обладающими лучшими вкусовыми и кулинарными качествами. Похлебкин пишет: «Сохранение немногих овсяных блюд у некоторых народов Европы (в белорусской, польской и шотландской кухнях) является свидетельством их древней кулинарной культуры».
И далее: «Белорусские и польские крестьяне разводили горсть овсяной муки в простокваше и ели это «блюдо». Точно так же шотландцы взбивали 50-75 г овсяной муки с 300 г сливок, добавляя в эту смесь 2-3 ложки меда, и ели сырой. Несколько горстей овсяной муки, взбитые с водой и оставленные забродить на день, составляли шотландский броуз (болтушку), излюбленное национальное блюдо, приготавливаемое без нагрева».
Похлебкин считает, что беларусы и поляки смогли наиболее полно сохранить следы древнейшей индоевропейской кулинарии (и при этом он не находит в русской кухне вообще древних индоевропейских следов – которых в ней и быть не могло, ибо это финская кухня). Следы древней индоевропейской кухни у беларусов и поляков объясняются, очевидно, тем, что эти два этноса растворили в своей среде западных балтов (в том числе пруссов) – уникальных носителей древнего индоевропейского языка и культуры. Напомню, что у лингвистов язык пруссов считается уникальным «индоевропейским реликтом»; таким же реликтом у пруссов была и их кулинарная культура. И когда Похлебкин пишет о «беларуских и польских крестьянах», то тут, думаю, следует понимать именно славянизированных пруссов.
Кстати, о беларусах есть весьма распространенный миф: мол, основу их кухни составляет картофель. Это заблуждение. Картофель появился в их кухне совсем недавно по историческим меркам, до него беларуская кухня была иной. Картофельных блюд беларусы придумали действительно много, но вот факт: производство картофеля в Беларуси и его потребление беларусами – не выше, чем у соседей. Как же появился этот миф?
Этот миф прямо увязан с пренебрежительным названием народа «бульбаши», введенным в России в XVIII веке с подачи РПЦ Москвы. Замечу, что правильнее беларусов было бы называть «гульбашами», так как изначальное беларуское название картофеля – не «бульба», а «гульба». История такова: когда Россия в конце XVIII века захватила ВКЛ при разделе Речи Посполитой, то обнаружилось, что беларуские крестьяне массово выращивают картофель (гульба, бульба), который был официально запрещен в России иерархами РПЦ Москвы как «бесовское яблоко» и «яблоко латинян». Почему Московская вера «ополчилась» на картошку – это уже другая тема, но факт в том, что она ее в России официально запрещала как «латинянскую заразу», а из ведомств РПЦ Москвы исходили обращения к пастве, в которых утверждалось, что якобы латиняне хотят изморить православных, заставляя их выращивать «ядовитый плод». Отчасти это верно, так как поедание соцветий картофеля может привести к отравлению. Но люди едят-то клубни!
Беларусы (тогда называвшие себя литвинами) исповедовали вовсе не иностранную религию РПЦ Москвы, а свою веру РПЦ Киева (тогда уже униатскую вслед за Византией, греками и другими православными народами), которая как раз ничего против картофеля не имела. Так вопрос картошки стал «в острие» войны РПЦ Москвы против РПЦ Киева. С российской оккупацией ВКЛ-Беларуси и западной половины Украины в 1795 году последовали меры по замене их веры верой Московской. И картошка, запрещенная церковью в России, стала неким идеологическим жупелом. Россия стала всюду засылать в отнимаемые у беларусов православные храмы своих попов, которые беларуской пастве рассказывали, что картофель – это «латинянский яд».
РПЦ Москвы массово внедрила термин «бульбашь» - как название униата-еретика, поедающего запрещенный Московской церковью «латинский плод». В сопредельных с Беларусью областях России попы рассказывали своей пастве ужасы о том, как униаты-беларусы жрут «латинский плод» картофель и от него «мрут, как мухи». Мол, это им, бульбашам, и есть наказание за их униатство. Так и появилось у россиян название беларусов как «бульбашей», и оно чисто религиозное, не имеет никакого отношения к кулинарии, так как, повторяю, народ ел картошки ничуть не больше, чем ее ели поляки или немцы.
Конец этой вакханалии идиотизма положил ряд статей российских ученых, изданных в Петербурге. Они доказывали, что картофель вовсе не ядовит, а его внедрение в сельское хозяйство России даст огромные плюсы – на примере Германии и других стран, где картофель быстро стал одной из главных культур сельского хозяйства. Эти доклады возымели действие, Академия наук России обратилась к Екатерине II, которая распорядилась прекратить пропаганду РПЦ Москвы против картошки и начать освоение этой культуры в России. Так шабаш вокруг потребления беларусами картофеля быстро закончился, но он оставил свой след в виде так и не исчезнувшего религиозного названия беларусов «бульбашами». Под которым понимается вовсе не картошка, а униатство беларусов.
Надо заметить, что картофель действительно стал для Европы (и беларусов) очень важным подспорьем именно в то время, так как во многом обогатил меню простого люда, насытил его. Неудивительно, что сегодня невозможно представить кухню беларусов без картошки – и очень трудно представить, как жили их предки до внедрения в Европе этого американского плода. Картофелю надо ставить памятник – он спас от голода или недоедания европейских крестьян.
Но продолжим разговор о беларуской кухне. Древние беларуские блюда, составляющие историческую основу беларуской (литвинской ВКЛ) кухни еще до прихода в ВКЛ картофеля, - уникальны, их нет, в том числе, в русской кухне. Возьмем, например, авсень. Другие названия – овсень, говсень, усень, баусень, таусень, митусень, мисень и бигусень (ныне бигос). Это чисто беларуское блюдо – причем ЯЗЫЧЕСКОЕ, названо по одноименному языческому празднику – первой встрече весны, приуроченному к 1 марта, начиная с которого исчислялся новый год. То есть это «новогоднее» блюдо. Праздник и блюдо, как пишет Похлебкин, были распространены и сохранялись до середины XIX века ТОЛЬКО в Восточной Беларуси и в Смоленской, Курской и Брянской областях – то есть в исторически и этнически беларуских областях России. В границах этнической и исторической Беларуси-ВКЛ (проживавшего тут этноса славянизированных западных балтов кривичей).
Праздничное беларуское блюдо авсень состоит из целой свиной головы, запеченной в тесте; гарнир – отварные морковь, капуста, свежий репчатый лук (целыми головками), чеснок, печеные яблоки, с появлением в ВКЛ картофеля – отварная картошка. Похлебкин замечает, что в Западной Беларуси (то есть самой непосредственно Литве литвинов, включавшей Минск, Вильно, Гомель, Гродно, Брест и все Полесье), «где авсень формально не праздновали, он фактически послужил основой для создания бигоса».
Взглянем на национальные блюда беларусов. Кулеш – мучная каша с салом, национальное беларуское блюдо, распространенное еще только в Украине. В России неизвестно. Кумпяк – сырой, неприготовленный окорок, предназначенный для изготовления ветчины или буженины. Название употребляется только в Беларуси, в пограничных с Беларусью областях Летувы, Латвии и Украины. Зразы – чисто беларуское блюдо, распространившееся в период ВКЛ в Жемойтии и на Украине, а затем с созданием Речи Посполитой – и в Польше. Сегодня это сугубо беларуское блюдо беларусов-литвинов ВКЛ входит в число самых распространенных блюд международной ресторанной кухни.
Галки (беларуские) и галушки (украинские) – не имеют аналогов в русской кухне. Это блюдо, приготавливаемое из теста, неизвестно в России, хотя является славянским. Прямым наследием кухни западных балтов является песочное печенье мазурек, ныне блюдо польско-беларуской кухни. Название песочного печенья (как и его рецепт) относится к народу мазуров Мазовы (его придумавшему), ныне растворенному в польском и беларуском этносах.
Жур – еще одно польско-беларуское блюдо. Это суп из овсяной цежи, то есть из настоя дробленного овсяного зерна (геркулеса) или муки. Выше я приводил мнение Похлебкина об использовании польско-беларуской кухней овса как показатель древней кулинарной индоевропейской культуры. Ничего подобного в России совершенно нет.
Зайчатина – не употреблялась в пищу славянами, считалась запретным, поганым (языческим) мясом. Средневековые кухни беларусов, поляков, украинцев, чехов, словаков не включали блюд из этого мяса, находя это мясо близким к собачьему или кошачьему. Но зато в Московии это было любимым мясом местного финского населения, как пишет Похлебкин. Московиты зайчатину (крольчатину) тушили, вымачивая перед этим 10-12 часов в растворе уксуса или в молочной сыворотке.
Общность кухни ВКЛ-Беларуси, Польши, Жемойтии-Аукштайтии (ныне Республика Летува) и Западной Украины показывают многие кулинарные термины, существовавшие только тут и нигде вне. Например, пелетруна – название эстрагона, существовавшее только в этом регионе Европы. В национальных кухнях этого региона пелетруна применялась вместе с майораном для колбас, а также в фарши вареников, колдунов, шалтоносов.
Плескана – сугубо беларуское и украинское блюдо: куски гречишных лепешек, обсыпанных истолченными конопляными семенами и изжаренных в масле. Аналогов в России нет. Пячисто – беларуское национальное блюдо: крупный кусок мяса (2-3 кг) от задней или поясничной части берут неразделанным, с подкожным жиром и запекают в закрытой посуде в духовке в течение не менее 2-3 часов, добавив небольшое количество воды и кореньев. Готовят до полного выкипания воды, признаком чего бывает приятный и сильный запах печеного мяса. Так рассказывает Похлебкин, это сам видевший в деревнях Западной Беларуси, не находя этому древнейшему беларускому блюду (ему около 10 веков) абсолютно никаких аналогов в кухне всех народов России.
Раугеня (солодуха) – беларуское название напитка из проросшей ржи, разведенной водой. Абсолютно неизвестно в России, но, как пишет Похлебкин, это было главным народным напитком в ВКЛ и еще «в древнеполоцком княжестве». Уникальный напиток остался вне Беларуси только в Псковской области и в Жемойтии как «рявгеня». Сула – в Западной Беларуси название березового сока, иногда слегка заброженного. Другое название – березовица. Как пишет Похлебкин, этот напиток до XIX века употреблялся только в Беларуси, а в России ему аналогом был хлебный квас, технология приготовления которого совершенно иная. Использование для «кваса» березового сока – тоже нетипично для России, а является частью беларуской кухни.
Нельзя обойти вниманием и беларуско-польские фляки – блюдо из рубца, совершенно чужое России. Рубец – самый большой отдел желудка жвачных животных, который никогда не являлся продуктом блюд в России. Беларуско-польские фляки – это второе отварное или полутушеное блюдо вместе с жидкостью густой суповой консистенции. В течение полутысячи лет это блюдо было одним из главных в беларуской кухне, но в период СССР оно постепенно «устранилось» из-за того, что русские не считают рубец «объектом кулинарии». Рубец в хозяйствах СССР (совхозах и колхозах) просто выбрасывался. Только потому, что он не был продуктом «титульной нации СССР» - русских.
РУССКАЯ КУХНЯ
Древнейшее блюдо Московии – пальтен. До XII-XIII вв. финские народы Московии (мурома, эрзя, мокша, мордва и пр.) употребляли кровь скота, смешанную с молоком, как ритуальное блюдо и как противоцинготное средство. Монахи Киева, обращая финнов в православие, запрещали им употреблять в пищу сырую кровь. В итоге кровь стали варить, смешанную с молоком и мукой, или готовить ее иначе – запекая или делая кровяную колбасу.
Главное отличие русской кухни от беларуской – в самой русской истории. А именно – в жестком диктате Московской церкви, которая всецело определяла стол московитов. В Беларуси-ВКЛ и на Украине – РПЦ Киева оказывала на национальную кухню весьма незначительное влияние. В Московии же все обстояло иначе.
Помимо запрета брить мужчинам лица, запрета женщинам ходить без чадры, запрета на спиртное и пр. – Московская церковь строго предписывала убивать скот только осенью. Это привело к полной деформации русской кухни, мясной основой которой стала солонина – и это русскую кухню кардинально отличало от кухонь славян. Свеженина, парное мясо, в России до XVIII в. – крайне редкое явление на русском столе. Только в XVIII в. в домах дворян начинает появляться свежее мясо почти круглый год (исключая 200 дней постов). Простой же народ продолжал и в XVIII в. даже в праздники питаться солониной. В XIX в. употребление солонины несколько сократилось, а в СССР она стала пищевым архаизмом. Последние крупные государственные заготовки солонины в РСФСР для нужд общественного питания, армии и торговли были прекращены в начале 1930-х годов. Несмотря на консервирующее действие соли и пряностей, солонина не всегда сохранялась, часть мяса, особенно при больших заготовках, портилась, загнивала.
По вкусу солонина сильно отличалась от свежего мяса. Ее использовали в таких блюдах, как мясные солянки, солонина разварная под хреном и многие другие. Вместе с исчезновением солонины из современной русской кухни исчез и весь ассортимент блюд, связанных с ней, - а эти блюда и составляли всю основу русской кухни в течение многих веков.
На фоне скудости мясных блюд и постоянных постов – огромным облегчением стало появление основного русского горячего супового блюда. Это щи. В Московию капуста была завезена из Орды. Похлебкин замечает: «Бывшие язычники, обреченные более чем полгода страдать от постов, должны были мобилизовать всю свою фантазию, чтобы выдумать такое блюдо, которое бы поддерживало их силы и не противоречило бы той проповеди аскетизма, которую ревностно вело духовенство». Фактически щи – это тоже специфический результат работы Московской церкви, а не блюдо, рожденное свободным кулинарным творчеством народа.
Еще одно важное блюдо русских – пельмени (пель – ухо, нянь – тесто; тестяное ухо). Это древнейшее ритуальное блюдо народов Московии, которое под разными именами существовало у мещеры, марийцев, муромы, эрзя, мокша. Сохранилось, например, древнее дорусское название пельменей у марийцев и жителей Рязанской области (эрзя) и Московской (мокша) – это подкогыльо, пельмени из зайчатины или мяса барсука, любимое блюдо московитов. Напомню, что зайчатина и барсучье мясо – были табу в кухне славян, в том числе в беларуской. Еще одна разновидность пельменей московитов – это мордовское национальное блюдо цемарт: кусочки жирной свинины с луком, завернутые в шарики из теста. Как пишут, это было любимым блюдом Василия III.
Важнейшим продуктом русской кухни была лебеда, из которой делали и хлеб, и каши, и салаты, и котлеты. Московиты выращивали лебеду в не меньших объемах, чем капусту, а главным ее производителем был Нижний Новгород (вплоть до конца XIX века). В славянских кухнях (и в беларуской) лебеда вообще не используется.
Весьма распространенное в Московии блюдо – бодряшка, готовившееся из смеси гречневой муки и простокваши. Похлебкин замечает: «К западу и северу от Москвы это блюдо вовсе не было известно».
Ватрушки. Это мучное сдобное изделие славянской кухни. В России сие название появляется только 150 лет назад – как перенятое у славян-соседей. И это очень странно, так как это название распространено исстари у всех славян – в украинском, польском, чешском, беларуском, сербском, хорватском языках. «Крамольный нюанс» в том, что название происходит от древнеславянского слова ВАТРА – очаг, огонь, имеющего одинаковый исходный смысл у всех славянских языков. А вот в юном русском языке его нет. Так ватрушки показывают совершенно юное рождение русского языка (искусственного и не исторического славянского), не имеющего никаких древних славянских традиций.
Зато широко известны калачи Московии, которые не присущи славянской кухне, а являются татарским блюдом. Известны их две разновидности: муромский и московский. Возникновение калача в Муроме объясняется контактами местных хлебопеков с татарскими, а закрепление производства калачей в этом городе – его торговым значением в Орде. Затем, при возвышении Москвы в Орде, калач, как один из символов экономического благополучия, переместился в Москву. «В Москве калачи, как огонь, горячи», - говорит пословица. У татар были также заимствованы голубцы, а также кавардак (от тюркского кавурдак – жареное мясо). Московиты так называли сборные блюда из многих компонентов; не удивительно, что в переносном смысле слово кавардак означает беспорядок.
С XIV века в кухне московитов появляется пастила, лучшей из которой считали коломенскую. Несколько человек, сменяя друг друга, в течение двух суток взбивали добела пюре из печеных яблок (с добавлением сахара и яичного белка). Полученную смесь тонким слоем наносили на полотно или марлю, натянутую на деревянную рамку, и ставили в печь. Слегка подсушенную пасту укладывали в несколько слоев в деревянные ящики из ольхи и снова помещали в печь, которая остывала постепенно. Секрет производства хранился в тайне до XIX века, когда нечто подобное смогли воссоздать французские кондитеры. Еще одно блюдо московитов – это смоква, нечто среднее между мармеладом и пастилой. Ее не взбивали добела, а наоборот - она обретала темный цвет от загущения без добавления белков. И пастила, и смоква – не известны славянским кухням.
Итак, мы видим, то русская кухня весьма мало «похожа» на беларускую кухню – не больше, чем она «похожа» на польскую кухню.
В завершение кулинарной темы хотелось бы рассказать о том поразительном факте, что первый император России (коронованный Папой римским в титул императора) Дмитрий (Лжедмитрий) был отвергнут московитами только из-за того, что он ел вилкой.
Впервые вилка появилась в Византии – была в виде золотого шильца на ручке из слоновой кости изготовлена в одном экземпляре для византийской принцессы в начале 70-х годов XI века. От Византии вилка стала известна в XII веке в Италии, Венеции. Французские короли стали впервые есть вилкой, а не пальцами, во второй половине XIV в. Вплоть до XVI века вилкой пользовались лишь в узком придворном кругу. Она считалась предметом роскоши даже в аристократической среде. В далекой от цивилизации Москве не только народ, но цари, бояре и высшее духовенство ели не жидкие блюда только пальцами (подобно народам ислама) – а ложка использовалась только для того, чтобы наложить в тарелку из общего блюда. (Впрочем, Николай Варкоч, посол Римского императора в 1593 году, писал в «Описании путешествия в Москву», что в Москве тарелками не пользуются, а едят руками из общего блюда.)
В Московию вилка была завезена из ВКЛ-Беларуси в начале XVII века Дмитрием (Лжедмитрием I) и была демонстративно использована во время пиршества в Грановитой палате Кремля по случаю бракосочетания Дмитрия с Мариной Мнишек. Это вызвало взрыв возмущения у евших пальцами бояр и духовенства Московии, послужило одним из поводов к подготовке заговора Шуйского. Похлебкин пишет: «Как говорится, вилка подвела. Она стала веским аргументом, доказывающим простому народу нерусское происхождение Лжедмитрия».
Дикость ситуации в том, что вилка была изобретена в Византии, об исторической связи с которой всегда любило разглагольствовать духовенство Москвы. Минин и Пожарский, созывая татар и финнов Московии для свержения императора, навязанного им ВКЛ-Беларусью, гневно его обвиняли в том, что он ест не пальцами, а вилкой. Сегодня в России восстание Минина и Пожарского против ВИЛКИ отмечают как государственный национальный праздник, хотя все россияне едят этой самой вилкой, а не пальцами. Тут видится какая-то непоследовательность: или следует признать нелепым это восстание против вилки – и тогда не возводить это восстание в культ; или же в противном случае надо и нынешним россиянам отказаться вслед за Мининым и Пожарским от вилки – и продолжать есть пальцами.
Если говорить серьезно, то вилка была только предлогом для свержения первого союзного Государства Беларуси и России – ибо московиты напрочь отвергали его славянское содержание, чуждое им и казавшееся куда как более «инородным», чем свои старые тесные связи с родственной Ордой – страной финно-угров и тюрок. Забавно слушать речи российских политиков, одновременно славящих Минина и Пожарского за то, что они вышвырнули беларусов из Москвы, - и рассуждающих о создании общего с ними Государства. Как можно о нем говорить, но при этом его же и отвергать – отвергать существовавшее в течение более года единое Государство ВКЛ-Беларуси и Московии? И беларуская ли вилка тут всему причина?
