Iskander писал(а):"150-летию польского восстания и геноцида белорусов польскими инсургентами посвящается... " 2013-01-23Миф о Кастусе
Откуда же взялся миф о Калиновском, якобы «белорусском национальном герое»? Первым эту идею вбросил в начале ХХ века Вацлав Ластовский. Однако она не прижилась. В среде белорусских возрожденцев этого времени Калиновский не был популярной фигурой.
Ситуация изменилась после прихода к власти большевиков. Согласно их исторической концепции, Коммунистическая партия должна была иметь в каждом народе своего предтечу. То есть того, кто, конечно, не смог осознать решающую роль городского пролетариата и проникнуться идеями марксизма, но был «идейно близок». Отсюда родилась известная формула о декабристах, разбудивших Герцена, а тот, в свою очередь, оплодотворил народников. В Украине предшественниками большевиков были объявлены Шевченко и Кармалюк и т.д. В Беларуси эта роль была уготована Калиновскому. Ему даже придумали новое имя – Кастусь, уменьшительное от Константин. Эту волшебную метаморфозу произвели по аналогии с крестьянскими вождями Емелькой Пугачевым и Стенькой Разиным. Так и появился Кастусь (Костик) Калиновский.
Образ нового героя приживался медленно, болезненно, в ожесточенных спорах. Но Советская власть с присущей ей настойчивостью вдалбливала его в массовое сознание. Пожалуй, последним протестом против подобного изнасилования истории и национального самосознания была рецензия профессора Владимира Пичеты на книгу Иосифа Лочмеля «Очерк истории борьбы белорусского народа против польских панов», вышедшую в 1940 году. В ЦК партии ученому погрозили пальцем, а рецензии не дали ход.
Миф о Кастусе зажил своей жизнью. Его жертвой стал и выдающийся белорусский писатель Владимир Короткевич. В своем романе «Каласы пад сярпом тваім» он наделил молодого Кастуся чертами борца за свободу белорусского народа. И сейчас многие, отстаивая необходимость сохранения этого мифа, апеллируют не к историческим фактам, а именно к литературному образу. Историк Алесь Смоленчук недавно дал такую оценку: «Калиновский мог не осознавать себя белорусским национальным деятелям. Но мы, составляя мнение о человеке, оцениваем его действия и тот след, который этот человек после себя оставил. Фигура Калиновского, его образ в искусстве, музыке, литературе, традиция борьбы, заложенная им, сыграли огромную роль в процессе формирования национального движения ХХ века. Можно сказать, что белорусским национальным героем Калиновский стал после смерти. (Вспомним: в 2006 году во время протестов в ходе президентских выборов участники палаточного лагеря называли Октябрьскую площадь Площадью Калиновского)».
Что тут возразить? Сила художественного слова, конечно, огромна, а Короткевич, без сомнения, великий писатель. Но… Знаете ли, на днях я посмотрел фильм Квентина Тарантино «Джанго освобожденный». Душевное такое кино, где есть и любовь, и кровь. Так вот там важное место отводится динамиту. При его помощи главный герой отправляет на тот свет многих своих врагов и разносит в щепки ненавистный Кэндиленд. Но вся штука в том, что Альфред Нобель запатентовал динамит только в 1867 году. А действие фильма происходит на девять лет раньше. Стал ли от этого «Джанго» менее захватывающим, а Тарантино утратил часть своего режиссерского мастерства? Ни в коем разе! Но и динамит от этого также никак не мог появиться в руках у освобожденного раба, ставшего охотником за головами, в 1858 году. Одним словом, вы меня понимаете?
https://nn.by/?c=ar&i=222386
ЧИТАТЬ ВСЁ.
Міф Каліноўскага закладаўся задоўга да БССР
Гэтаму садзейнічалі сучаснікі Кастуся Каліноўскага па розныя бакі барыкад. Сапраўды, для пераможаных паўстанцаў Каліноўскі — «польскі патрыёт», але з разынкай. Для свайго палітычнага праціўніка Якуба Гейштара ён «ліцвін-сепаратыст»[17]. А сакратар паўстанцкага Народнага ўрада ў Варшаве Ю. Яноўскі (1832—1914) называў Каліноўскага ўвогуле «адным з вышэйшых розумаў, якіх стварыла на свет Польшча ў той час, чалавекам, аддадзеным душой і целам ідэі вызвалення народа, праўдзівым апосталам беларускага народа, сапраўдным героем паўстання 1863 года»[18]. Каліноўскі, сапраўды, быў выхаваны ў польскай культуры, атрымаў выдатную рускую адукацыю, але ўсвядоміў сваю прыналежнасць да простага беларускага народу, за лепшую долю якога і аддаў сваё жыццё.
Падобныя характарыстыкі гучалі і з боку пераможцаў. Мураўёўскі гісторык Васіль Ратч назваў Каліноўскага «самозванец-диктатор Литвы и Белоруссии»[19]. Паказальна ў гэтым плане ўзгадка пра Каліноўскага, які выступае антаганістам у двухтомным рамане «Крывавы пуф» (1869—1874) Усевалада Крастоўскага. Таго самага, які вучыўся з Каліноўскім на адным і тым жа юрыдычным факультэце Пецярбургскага ўніверсітэта, а пазней служыў у Свіслачы і Гродне так узгадваў у сваім рамане пра Каліноўскага: «Варшаўскі ржонд зусім ужо са старонніх рук даведаўся ў чым крыецца сапраўдная справа, і забаяўшыся Каліноўскага, паслаў да яго ўніверсітэцкага таварыша Оскара Авейдэ «ўламаць» новага дыктатара, угаварыць яго не аддзяляцца ад ржонда, у імя любові да супольнай польскай айчыны. Але дарэмна бегаў Авейдэ на віленскія нямецкія могілкі для спатканняў і перамоваў з Каліноўскім. Гэты апошні не пагаджаўся ні на што і заявіў, што яму справы няма да «Кароны», што Літва і Беларусь цалкам адмысловая і самастойная дзяржава і што «такой дурной башцы, як Варшава, нельга ўручаць лёс Заходняга краю»[20].