Уважаемый Максим! Я не знаю, писали ли вы на тему жевательной резинки в СССР. Но я могу добавить на эту тему то, чего вы, возможно, никогда в жизни не слышали и о чём вы нигде и никогда не читали. Можете использовать то, о чём я расскажу, в своём каком-нибудь очерке.
Вначале в качестве предисловия к теме приведу статью, которая мне встретилась в интернете:
«ХОДЫНКА ИЗ-ЗА ЖВАЧКИ
Олег ЛОГИНОВ
Правители СССР считали, что они лучше своего народа знали, что ему нужно, а что – нет. Будучи людьми пожилыми, не особо разбирающимися ни в чём, кроме коммунистической идеологии, они верили, что всё, что исходит с Запада, несёт вред советской стране, будь это даже безобидная жевательная резинка. В то время как во второй половине XX века на Западе происходил бум молодёжной субкультуры, атрибутами которой считались джинсы, рок-музыка и жевательная резинка, советская власть железным занавесом отгораживалась от них. И тем самым сделав их вожделенными для молодёжи в СССР.
ХОККЕЙНАЯ АКЦИЯ
По-настоящему действенной пропагандой стали хоккейные матчи с канадскими профессионалами в 1972 году. У телевизоров во время их трансляций в СССР сидели и стар, и млад. И те, и другие были впечатлены, что все канадцы жуют. Жуют зрители на трибунах, хоккеисты, а тренеры, так те вообще работают челюстями, как заведённые. И в этом виделась какая-то крутизна со стороны богатых и уверенных в себе людей. После этого любая советская пропаганда о вреде жвачки могла вызвать только отторжение. А вкус жевательной резинки, привезённой кем-то из заграницы и поделенной на несколько маленьких кусочков, стал казаться неземным.
Престарелое советское руководство этого всего не знало и не видело. Зато ситуацию в СССР быстро «просекло» руководство американской Wrigley Company, не зря эта компания была мировым лидером по производству жевательной резинки. Руководство Wrigley решило, что СССР, где жевательной резинки нет, для них отличный потенциальный рынок сбыта своей продукции. И решило начать с рекламной акции. После 1972 года матчи советских хоккеистов с канадцами стали проводиться регулярно, как на уровне сборных, так и на уровне клубов. Wrigley заделалась спонсором канадской юниорской команды «Бэрри Кап». Это по сути дела была «команда-фантом». Ни в одной юниорской лиге команды с таким названием не было. Зато парней, умевших играть в хоккей, в Канаде было предостаточно. Собрали в провинции Онтарио тех, кто был свободен, придумали название, сделали форму и отправили в СССР играть в хоккей и попутно рекламировать жевательную резинку.
По условиям контракта канадские игроки получили по пятнадцатикилограммовой коробке жевательной резинки фирмы Wrigley, которую они обязаны были бесплатно раздавать. Молодые канадские хоккеисты разбрасывали жвачку чуть ли не во время матчей, а потом в рекламных целях фотографировали и снимали на кинокамеру, как толпы московских детей, обезумевших от желания обладать запретным плодом из другого мира, кидались её собирать. А потом светились от счастья, став обладателем пластинки вожделенной жвачки. Увы, американские менеджеры плохо знали историю России и вряд ли слышали про Ходынку.
РОКОВОЙ МАТЧ
Третий матч своей хоккейной серии команда «Бэрри Кап» проводила 10 марта 1975 года во Дворце спорта «Сокольники» в Москве с юниорской сборной СССР. К тому времени слух о том, что канадцы бесплатно раздают жвачку, облетел московские школы. Именно школьники забили трибуны «Сокольников» в тот вечер под завязку. На матч во дворце спорта собралось 4,5 тысячи зрителей. И многие из них пришли именно ради жвачки. Канадских игроков в СССР никто не знал. Хотя в советской сборной играли будущие звёзды: Тыжных, Макаров, Стариков, Фетисов, Зубков, Кожевников, но и их имена в ту пору были не на слуху. По воспоминаниям зрителей, всю игру канадцы оборачивались и кидали детям жвачку. Увы, всё в этот вечер было чисто по-советски: дико и бестолково.
Солдаты и милиция, присутствовавшие на матче для охраны общественного порядка, считали своей главной задачей не позволять детям подбирать жвачку и не допускать общения зрителей с иностранцами, сидевшими в 9-м ряду. Обеспечение выхода зрителей со стадиона им, возможно, вообще в задачу не ставилось.
Сколько раз Дворец спорта «Сокольники» принимал матчи с канадцами? Вполне возможно, только один раз, 10 марта 1975 года. И именно в тот день директор катка «Сокольники» решил сделать себе выходной. Его заместитель тоже нашёл для себя более важные дела и уехал со стадиона во время матча. Из персонала катка остались лишь дежурный администратор, находившийся у служебного входа, и пьяный электрик. Когда люди начали после финального свистка покидать стадион, электрик, возомнивший себя пролетарием-гегемоном, решил показать, кто тут самый главный. Чтобы поторопить публику, он хотел отключить на трибунах свет. Но при этом по пьяни перепутал рубильники и выключил всё освещение Дворца спорта.
В этот самый момент среди уходящих зрителей пронёсся слух, что садившиеся в свой автобус канадцы бросают жвачку на балкон. Часть людей ринулись туда. Другие побежали к стоянке с канадским автобусом. Но ведший к ней юго-восточный выход был закрыт, хотя он являлся близлежащим к станции метро. Однако люди про это не знали и устремились к нему.
КТО ПЕРЕКРЫЛ ВЫХОД?
Смертельная давка началась на накопительной площадке у этого выхода. Как водится, кто-то споткнулся, упал, другой – на него, третий – на них. И образовалась куча-мала. И главное, деться из неё было некуда. По рассказам очевидцев, это место напоминало бункер. А выход из него заделали, судя по всему, для того, чтобы детишки не подбирали с асфальта жвачку, не долетевшую до балкона.
Сам матч закончился вничью 3:3, но ещё незадолго до конца советская сборная уступала в счёте. Один из болельщиков, Александр Гончаров, распереживавшись от игры, решил с друзьями выйти покурить. Они вышли на улицу за три минуты до окончания матча именно через юго-восточный выход. Потом, услышав крики радости от того, что сборная СССР сравняла счёт, решили вернуться. Но решётчатая дверь оказалась уже заперта на замок. А тут ещё и свет погас.
Александр потом помогал вытаскивать людей из завала и при этом уронил шапку. Поднял с земли и снова надел – и только дома обнаружил, что шапка чужая, чего он в темноте не заметил. В результате давки 21 человек погиб (из них 13 жертвам не исполнилось и 16 лет) и 25 человек получили увечья. Как водилось в СССР, нигде об этой трагедии не сообщили, людей, назначенных виновниками, осудили, но ещё до конца года амнистировали. Правда, власти призадумались. И дабы ничего подобного не случилось на Олимпийский играх в Москве 1980 года, приняли решение наладить производство жевательной резинки в СССР. Вскоре вступили в строй линии по выпуску первой советской жвачки в Бийске, Ереване, Ростове-на-Дону, Таллине, а позднее и в других городах. Однако, как водится, толком советская власть не могла сделать почти ничего, если это не касалось войны и космоса. Даже такую простенькую продукцию, как жевательная резинка, она не научилась выпускать.
Когда открылись границы, в страну потоком хлынула иностранная продукция, советская жвачка не смогла конкурировать ни с турецкими Turbo и Love is, ни с голландской Donald, ни с испанской Boomer, ни с многочисленными китайскими жвачками. Так что о советской жевательной резинке остались только воспоминания, причём не самые лучшие».
* * *
Вот такая статья. Но автор заблуждается, говоря, что в СССР не было жвачки до трагедии 1975 года. Она была!
Первые три класса школы я учился в городе Чита, мой отец был военным. В школу пошёл в 1972 году, жил по адресу ул. Кайдаловская, дом 4. Каждый день, идя в школу и из неё, я проходил мимо угла моего дома, сзади которого был гастроном. Вот современная фотография моего дома (тогда не было пристройки в торце на первом этаже):
Так вот каждый день на углу по пути к гастроному сидели на земле или на ящиках ханурики-алкаши – пара разных мужиков и иногда пропитая баба. Перед каждым хануриком лежит мешок, а в нём коричневые палочки. Похожи формой на сигареты, твёрдые, по цвету – какашки. В зависимости от размера одна палочка стоила 10-15 копеек. Для сравнения – в соседнем доме в 30 метрах на первом этаже был кафетерий, где пломбир стоил 18 копеек. Я у родителей просил деньги, чтобы купить и пломбир, и коричневые палочки.
То, что продавали мужики, местные называли словом «вар». Они собирали в лесу смолу (сосны или кедра – точно не помню) и её варили. Она становилась мутной коричневой, её скатывали руками в палочки размером в 10-20 см. Эти палочки остывали и затвердевали, их и продавали.
Откусываешь кусок такой палочки – и немного ждёшь, пока она станет мягкой от тепла рта. Разогревшись, субстанция начинает жеваться, как жевательная резинка. Она, конечно, не надувается и более жёсткая, чем резинка, но тем не менее отличная замена жвачки. Вкус у неё очень своеобразный – лесной, похож на кедровые орехи и шишки. Надоело жевать – можно её достать и отложить (как и с обычной жвачкой), и тогда этот коричневый комок снова твердеет и становится похожим на кусок стекла – ломается, если стукнуть, на осколки. Но стоит положить в рот и согреть языком – снова жуётся, как резинка. У этой субстанции есть свой «срок годности».
Через несколько дней активного жевания субстанция перестаёт жеваться и распадается, превращаясь в коричневую кашицу, которую выплёвывают. Я не химик, но предполагаю, что в результате жевания из этой вареной смолы постепенно тратится природное вещество, которое и придаёт свойства жевательности.
Автор приведённой выше статьи Олег ЛОГИНОВ писал:
«У телевизоров во время их трансляций в СССР сидели и стар, и млад. И те, и другие были впечатлены, что все канадцы жуют. Жуют зрители на трибунах, хоккеисты, а тренеры, так те вообще работают челюстями, как заведённые. И в этом виделась какая-то крутизна со стороны богатых и уверенных в себе людей».
Господину Логинову следовало бы приехать в 1972 году в Читу – он бы увидел, что почти все люди жуют, словно канадцы. «Работают челюстями, как заведённые», сами продавцы «вара», а также все дети во дворах. Жуют лесную жвачку очень многие работяги, продавщицы в гастрономе, всякие рыбаки на речке, вообще все, особенно в сельской местности. На уроках нам жевать «вар» запрещали, потому почти все школьники жевали его на переменах.
Насколько я понял, это древняя местная традиция бурятов (а в Чите половина горожан – буряты, а сельское население – почти только буряты). В Беларуси тоже растут сосны и ели, но такой традиции совершенно нет, никто о ней не слышал.
Для меня осталось огромной загадкой, почему руководство СССР не сделало на основе «вара» промышленную технологию, не наладило выпуск «лесной жвачки» в рамках местной пищевой промышленности. Какие-нибудь артели, которые в тайге промышляли добычей кедровых шишек и орехов (а также ягод и грибов), запросто могли бы заодно добывать из деревьев смолу и изготавливать «вар» в промышленных объёмах. Его продавали бы не ханурики, а в гастрономах.
Для государства это было бы очень выгодно: с одного дерева можно было за минуты собрать смолы для варки на десятки рублей прибыли. Причём ни смола, ни «вар» не портятся при хранении, занимают мало места, имеют вес и цену, как порция жевательной резинки. Напомню, что жвачка «Ну погоди!» (которую стали выпускать позже) стоила 15 копеек, но для её производства нужно сложное оборудование, сложное сырьё, масса персонала. А тут всё элементарно: сварил смолу в чане, раскатал на трубочки – и готово! Практически никаких затрат и никакого оборудования!
С тех пор, как я жил в жующей Чите и впервые в жизни тоже жевал жвачку (лесную), прошло более 50 лет. Однако, насколько знаю, ни в РСФСР, ни потом в РФ так и не наладили её добычу и производство ни на уровне артелей и кооперативов, ни тем более на государственном уровне. Это мне очень непонятно.
Кстати, есть ещё одна особенность Читинского региона. Причём его коренное название, которое давили в СССР для недопущения «местного национализма и сепаратизма», – Даурия. Да, каждый день с 18:00 до примерно 22-23 часов вещало местное телевидение, и его вещание начиналось заставкой, на которой над тайгой и над надписью «Даурия» стоит олень с поднятой к небу головой (кстати, меня, ученика 2 класса, показывали на этом телевидении, но это другая история). Был изданный в Чите многотомный роман «Даурия» у меня дома, который написал местный писатель. Но в целом государство боялось того, что сведённая к якобы «русской» Читинская область вернёт себе название Даурия – словно страна какая-то отдельная.
Так вот ещё одна особенность – багульник. В еловых лесах (тайге) Даурии – это главный и на больших пространствах единственный кустарник, который растёт между огромными соснами и кедрами. И особенность в том, что это съедобный кустарник. Когда становилось тепло и появлялся багульник, почти все жители Читы (и я с ними) уходили в места вокруг города, чтобы собирать цветки растения – они жёлто-белые, сочные, на вкус сладко-кислые.
При этом в 1972 году в Читинской области местные жители (мои одноклассники) никогда в жизни не пробовали клубнику, там не продавались арбузы. Казалось бы, государство как замену должно использовать багульник – ведь он для местных важная часть рациона. Но нет! Его не заготавливали артели, не продавали гастрономы Читы.
В фильме Эльдара Рязанова «Гараж» (1980) один из членов гаражного кооператива – учёный – занимался государственной программой, по которой в Сибири кедровые шишки должны доставать с кедров специально обученные обезьяны. Эта сатира на государственные особенности СССР имеет новое звучание на фоне того, что я рассказал.
