Эпопея мифа "Конструктор красной смерти".
Вообще это анекдот.
Когда в начале 90-х стал вещать канал НТВ, в первый месяц вещания показали документальный фильм Андрея И «Конструктор красного цвета». Он произвёл на меня большое впечатление, и я написал рассказ с таким же названием, он вошёл в мою книгу «@», которая так и не была издана, её отрывки в виде рассказов печатали беларуские журналы. В 1998 году я стал издавать газету «Секретные исследования», газета выходила тогда тиражом 60.000 и распространялась на России и в Украине.
Для «раскрутки» я придумал несколько скандальных мифических «расследований», в первых номерах переделал свой фантастический рассказ «Конструктор красного цвета» в статью с таким же названием.
И вот аж в 2011 году Маргарита Троицына из YOKI.RU за неимением сюжетов для своих статей полезла в старые библиотечные подшивки и откровенно СПЁРЛА ту мою статью, без ссылок ни на нашу газету, ни на меня как автора. Хотя абсолютно всё, что в той статье было написано, придумал и высосал из пальца именно я.
Вот статья Маргариты Троицыной в YOKI.RU, которая называется «Под грифом "секретно": Терминаторы страны Советов»:
http://www.yoki.ru/anomalous/unreal/18- ... minator-0/
«Американский историк Джефф Страсберг в своей книге «Секретное оружие Советов» приводит немало свидетельств о том, что с 1936 по 1941 год в Советском Союзе шла работа над особо секретным проектом по созданию суперсолдат. Он утверждает, что в эксперименте участвовало около 300 добровольцев комсомольского возраста и приводит многочисленные свидетельства очевидцев.
Нет, военных не пичкали никакими химическими препаратами и допингами. Им в мозг вживляли золотые электроды, препятствующие возникновению болевых ощущений, а кости конечностей заменяли титановыми протезами, которые предохраняли мягкие ткани при подрыве на мине или снаряде, а также от пулевых повреждений. В этом случае любое ранение носило характер «сквозного», и не грозило раздроблением костей и ампутацией.
Страсберг утверждает, что в эксперименте участвовало около 300 добровольцев комсомольского возраста (хотя участие было, скорее, добровольно-принудительным). Со всех солдат брали подписку о неразглашении, причем за разглашение «военной тайны» полагался расстрел!
Половина подопытных впоследствии разъехалась по военным округам, а из другой половины сформировали особое десантное подразделение. За неделю до начала Великой Отечественной его передислоцировали в Брестскую область, где оно было в первый же день войны полностью уничтожено немецкой артиллерией. Возможно, разведка заранее доложила фашистам о «суперсолдатах».
Но оставалось еще 150 жертв чудовищных опытов над человеческой плотью. А может, их насчитывалось больше? В 1945 году американские союзники захватили в Германии секретный медицинский центр. Внутри находилось несколько десятков вскрытых трупов, принадлежавших советским военнослужащим. Кости у тел были заменены стальными протезами. Например, среди них лежал труп офицера с металлическими ребрами. Нескольких человек искусственно превратили в карликов - обычно из них делали пилотов, так как малорослые люди были менее уязвимы для противника и к тому же могли брать с собой на борт самолета больше топлива и боеприпасов.
Работа центра по производству «универсальных солдат» прервалась с началом войны: почти все его сотрудники были мобилизованы в армию и погибли на фронте. Не исключено, что об этом позаботились спецслужбы: таких свидетелей было просто опасно оставлять в живых.
После войны проект закрыли окончательно как бесперспективный: появилась атомная бомба, и идею бойцов-терминаторов признали устаревшей.
Как выяснилось, книга Страсберга - это не единственный источник информации о «суперсолдатах».
В 1994 году витебский медик Сергей Коноваленко нашел на старом кладбище за окраиной города, останки человека. Очевидно, одну из могил подмыло речной водой, и содержимое вынесло на поверхность. Его удивило, что костяной остов соединялся с металлическими протезами на шарнирах. Протезы явно заменяли человеческие кости, а не просто руки и ноги. На каждом из них виднелась звездочка с серпом и молотом, а под ней - надпись: «Харьков. 05.39. АСЧ».
Коноваленко не стал трогать находку, так как посчитал это кощунством. Два дня спустя он снова проходил мимо, но загадочные останки уже исчезли: не то их смыло дождем в реку, не то кто-то подобрал.
Сергей не мог забыть об этой истории и решил заняться расследованием. Так он выяснил, что до войны в Витебске существовал засекреченный центр военного протезирования. Но там изготавливали вовсе не обычные протезы конечностей. Совершенно здоровым красноармейцам заменяли кости и суставы на искусственные...
В руки к Сергею Коноваленко во время его «расследования» попала кассета с копией видеофильма, предназначенного «для служебного пользования». Кадры выглядели жутковато: солдату разрезают ногу у колена и достают кости, потом в сдувшуюся, как камера футбольного мяча, ногу засовывают что-то металлическое... При этом комментатор сообщает, что операция проводится без наркоза, так как в мозгу человека удален центр боли. И действительно, на лице красноармейца, подвергающегося этим бесчеловечным манипуляциям, играет улыбка... Во втором сюжете солдату перерезают руку у локтя - фонтаном брызжет кровь... И снова «доброволец» застенчиво улыбается...
По словам Коноваленко, многие после таких операций умирали - инородные тела плохо приживались в организме. А у большинства солдат с отключенными болевыми центрами, впоследствии обнаруживались мозговые опухоли или психические заболевания. Увы, советским военным хирургам так и не удалось создать армию непобедимых солдат. Хотя войну-то мы все-таки выиграли!»
А вот некоторые комменты к ней там:
Дмитрий Сниткин в 17:09 21 июля 2011
Ху*ня
Андрей Гаранов в 00:53 22 июля 2011
бред, да не бред. Посмотрите фильм "Конструктор красного цвета" ( Андрей И). Там есть похожие кадры.
Илья Соломка в 10:03 22 июля 2011
Абсолютно нелогичная хрень для обывателя.
Людмила Матвейчук в 21:37 20 июля 2011
Интересно, что ещё общечеловеки найдут, чтобы в очередной раз обвинить Сталина и СССР в "бесчеловечности?
Александр Ладнюк в 17:36 20 июля 2011
Бред
И так далее. Я это читал – и ухохатывался. Статья Маргариты Троицыной широко разошлась по всему рунету, и массово перепечатывали, часто с иными названиями. Например сайт PARANORMALNEWS под названием «Суперсолдаты СССР»:
http://paranormal-news.ru/news/supersol ... 10-16-5486
Картинку там сделали:
И там тоже люди стали спорить в комментах, например:
Хрум • 22:50, 17.10.2012
Не это точно - бред! Заменить кости, вживить в мозги золотые стержни... и зачем? Что-бы боец бегал быстрее и прыгал выше???? Проще за эти же бабки один танк и один штурмовик построить!
viii • 19:23, 16.10.2012
херня на посном масле!!! кости заменять, угражали расстрелом за разглашения , а как расстреливать если они неуязвимы!!! кто посылает экспериментальные образцы на войну, где секрет может к врагу попасть!!! Даже при испытании ракет солдаты полигон прочесывают чтоб ни одного осколка к врагу не попало, и не к врагу только, но и чтоб пастух с коровами по полю когда проходит случайно секретный обломак не зацепил)))
vaho76 • 09:30, 16.10.2012
Блин иногда такую херню напишите...
И так далее. Я тоже от души поржал.
Предлагаю сравнить текст Маргариты Троицыной с тем моим изначальным и уже легендарным текстом (я его – на основе своего старого рассказа – написал в Витебске, куда вместе с женой поехал в отпуск к её родителям, мы каждый день ходили на Западную Двину купаться и проходили мимо разрушенного оврагами кладбища, там вымыло дождями кости времён 1930-х и ВОВ, вот и родилась идея статьи):
***
КОНСТРУКТОР КРАСНОГО ЦВЕТА
«Секретные исследования», №7, 1998
В тридцатых годах в СССР начались работы по созданию суперсолдата. Ему не были страшны ранения и любые изуверские пытки...
ТАЙНА ВИТЕБСКОЙ МОГИЛЫ
Это кладбище на окраине Витебска упирается в реку; вода десятилетиями подмывала берега, росли овраги, и в эти овраги обваливались год за годом старые могилы. Именно под этими оврагами проходит тропинка, ведущая рыбаков к рыбным местам реки, а желающих просто отдохнуть и искупаться - к песчаным пляжам. Идти по этой тропинке всегда неприятно: тут и там торчат из обвалившейся с оврага земли чьи-то старые кости, несгнившие тряпки мертвецов, малоузнаваемые куски гробов. Проходя мимо, некоторые путники стараются не смотреть не все это, другие же с интересом оглядывают печальные следы разрушения человеческой плоти. Именно там витебчанин Сергей Коноваленко в 1994 году увидел нечто необычное и странное: человеческие останки с удивительными протезами рук и ног.
Останки принадлежали взрослому человеку, судя по всему, мужчине. Четыре протеза из тусклой нержавеющей стали окружали полуразрушенный временем костяной торс мертвеца. Отсутствовал череп (скорее всего, был вымыт дождями в реку), и отсутствовали пальцы на ногах-протезах. Протезы ног в определенной мере копировали формой соответствующие кости, соединявшиеся шарниром, и имели металлические стопы, весьма похоже, но достаточно грубо копировавшие настоящие человеческие. Протезы рук представляли собой стальные полые трубы, формой напоминающие соответствующие кости рук, они соединялись простым шарниром, имели кисти и по два металлических пальца - большой и указательный. Фаланги пальцев также соединялись шарнирами. Естественные кости остальных пальцев отсутствовали, скорее всего, отделились в могиле от разложившегося тела.
Удивительное же состояло в том, что эти протезы не были протезами в обычном понимании, то есть протезами конечностей, а были протезами КОСТЕЙ. Их должна была окружать плоть, а двигать ими должны были мышцы.
Эти протезы не имели всюду гладкой, полированной поверхности, а были в некоторых местах шершавыми, с выступами или выемками, соответствующими подобному на человеческих костях. Скорее всего, это предназначалось для крепления мышц. И - что самое удивительное - на каждом протезе была изображена небольшая звезда с серпом и молотом в центре и надпись под ней "Харьков. 05.39 АСЧ". И это, как посчитал Сергей Коноваленко, подразумевало военное производство.
Удивляться было чему, тем более что Коноваленко имел медицинское образование и понимал, что эта находка - нечто совершенно необычное. Осмотрев протезы (не имевшие, кстати, никаких следов ржавчины и сделанные, возможно, из редких сплавов), он оставил их на месте - то ли из уважения к мертвым, то из страха перед мертвыми. Рядом лежали другие останки, рядом было кладбище. Уносить кости или даже протезы мертвецов с кладбища - кощунственный поступок для порядочного человека. Коноваленко их не взял, но твердо решил разузнать об этом все, что возможно. Когда через два дня он снова шел на рыбалку мимо этого места, ни протезов, ни останков их хозяина он не увидел: или их смыл в реку дождь, или унесли подростки. А жаль, поскольку пропало реальное доказательство секретных экспериментов сталинских ученых по созданию "сверхчеловека".
В 1995 году, когда мы встретились с Сергеем Коноваленко, он уже провел целое расследование и знал многое. Знал, например, что в Витебске до войны существовал медицинский центр по работам в области военного протезирования. Этот центр был тщательно засекречен, и в нем решали вопросы "повышения уровня выживаемости в условиях войны и в экстремальных ситуациях". Подопытным "мясом" для клиники служили добровольцы-комсомольцы из рядов Красной Армии. Им заменяли кости специальными стальными протезами, которые удерживали мягкие ткани рук и ног при подрыве на мине, при взрыве снаряда или при попадании пули. В любом варианте, если, конечно, с протеза костей не срывало мягких тканей, ранение носило характер "сквозного", не угрожающего ампутацией конечности. Обычно тяжкие последствия такого ранения вызывало раздробление костей, а около 80 процентов ранений на фронте приходилось как раз на конечности. Замена их на стальные протезы многократно увеличивала жизнеспособность армии.
Мало того, Сергей Коноваленко показал нам видеофильм, привезенный им, по его словам, из Брянска. Это была копия служебного демонстрационного фильма, снятого перед войной для военного руководства страны. Смотреть этот короткий (12 минут) фильм оказалось жутковато. Лысому красноармейцу разрезают ногу и достают из нее кости (через разрез у колена). При этом сама нога - без костей - в руках хирургов мнется, как сдутая камера мопеда или как одежда - жуткое зрелище. В этот бескостный рукав засовывают металлический протез. Все это сопровождается бодрым комментарием диктора о том, что операция проходит без наркоза, а комсомолец-доброволец не испытывает боли и его ощущения чрезвычайно приятны: в его мозге удален центр боли. И действительно: лицо лысого солдата расплывается в тупой улыбке, когда хирурги мнут и складывают, как толстую брючину, его лишенную костей ногу.
Такого солдата действительно трудно запугать пыткой. Такой солдат сам кого угодно напугает до мороза по коже...
Второй сюжет ленты демонстрирует еще одного комсомольца-красноармейца, который со стеснительной - ну что тут такого? - улыбкой наблюдает за тем, как ему разрезают скальпелем руку у локтя - перерезают вены, сухожилия, мышцы. Фонтаном бьет кровь. Жизнерадостный голос диктора успокаивает нас тем, что солдат совершенно не чувствует боли, а наносимая ему рана будет тут же зашита хирургами: сами порезали - сами и зашьем. Все срастется в самые короткие сроки, поскольку "красноармеец не испытывает болевого шока, угнетающего защитные силы организма".
Такие бойцы могли пройти огонь и воду. Им не страшно ранение, плевать на пытки и ужасы застенков гестапо и концлагерей. Ранило - завязал рану. Оторвало руку - завяжем ремешком артерию - и невозмутимо будем делать свое дело дальше. По сведениям Коноваленко, перед войной был сделан целый выпуск этой "школы монстров", и многие из них попали в разведывательные подразделения. Однако процесс производства имел существенный процент брака: многие после таких операций по замене костей протезами умирали, а среди солдат, лишенных центра боли, большинство через короткое время сходило с ума или заболевало патологией мозга.
...В 1996 году Коноваленко уехал из Витебска, и мы не знаем, как его сегодня найти. Сергей! Если вы читаете эти строки, откликнитесь: нам нужны ваши исследования.
НОВЫЕ ДАННЫЕ
Американский историк Джеф Страсберг в монографии "Секретное оружие Советов" (Нью-Йорк, 1988) в главе о советском периоде тридцатых годов сообщает о том же (следует уточнить, что хоть работа Страсберга и была издана раньше находки Коноваленко и его исследований, но дошла она до нас с девятилетним запозданием - только в 1997 году). Страсберг пишет, что с 1936 по 1941 год в СССР осуществлялся уникальный проект по созданию суперсолдата: кости конечностей заменялись титановыми протезами, а в участок мозга, отвечающий за болевые ощущения, вживлялся золотой электрод, препятствующий возникновению ощущения боли.
Преградой для массового внедрения изобретения военных врачей в армейские массы стали два обстоятельства: большая стоимость элементов (протезов и золотых нитей) и большой процент негативных результатов. Тем не менее, утверждает Страсберг, к началу войны половина выпускников "суперклиники" (около 3000 человек) была распределена - с соблюдением тайны - по военным округам, а другая половина составила целиком особый десантный полк, передислоцированный в Брестскую область, на самую границу, за неделю до нападения Германии. Этот полк был полностью уничтожен в первый же день войны артиллерийской атакой Вермахта - в живых не осталось ни одного человека.
Страсберг пишет, что госбезопасность брала подписку о неразглашении тайны со всех выпускников клиники, а разглашение означало неминуемую смерть. В 1945 году американские войска захватили в Западной Германии секретный нацистский медицинский центр, где нашли несколько десятков вскрытых трупов советских военнослужащих, имевших стальные протезы вместо костей. Среди них был даже труп офицера с металлическими ребрами (!). Кроме того, обнаружили так же конструктивно измененные трупы карликов-пилотов, для которых в СССР создавались специальные самолеты: в силу меньшего размера тела карлики были менее уязвимы для огня противника и давали возможность самолету иметь большую военную нагрузку (больше боеприпасов, топлива).
С началом войны работа советского центра по производству суперсолдат прекратилась и больше никогда не возобновлялась: в войне погибли почти все медики, работавшие в клинике, а после войны советское руководство посчитало, что такие исследования не имеют перспективы. Актуальными стали атомная бомба, ракеты, биологическое оружие. Суперсолдат был признан устаревшим.
СССР создавал такое, до чего не додумался никто другой. Все это сегодня воспринимается как чудо, как уникальная в истории человечества вещь. Никто, кроме СССР, по сведениям Страсберга, никогда не занимался созданием подобных странных военных технологий. И, тем не менее, исследования советских военных медиков на десятилетия опередили военную научную мысль. Только сейчас секретные лаборатории мира стали работать над проектами изменения биологических свойств человека для повышения его выживаемости в боевых условиях.
...Нам трудно представить себя человеком с железными костями и золотой нитью в мозге, позволяющей не ощущать боль. Что же чувствовали те люди? Бесспорно, что они понимали, что жертвуют собой ради победы в войне. Это не смертники, не камикадзе, нет. Они не шли на самоубийство. Напротив, их новые возможности позволяли им не умереть там, где умирали другие. Но они ради этого жертвовали многим, отдавая себя в руки конструкторов человеческого тела.
Инженеры создавали чертежи нового человеческого тела, они уточнялись, менялись, утверждались. СССР первым в мире продемонстрировал, что человеческое тело - только КОНСТРУКТОР.
Конструктор красного цвета, как страшно его называют теперь многие.
***
Ну а теперь для полноты картины сам мой рассказ, который лёг в основу этой фантастической публикации (он большой, приведу только отрывок; этот рассказ я написал за несколько лет до того, как создал газету):
Вадим Деружинский
Конструктор красного цвета
1938 г., Москва
На окраине города есть тихое место. Чудесным образом вокруг спокойной речки с ивами и березками на берегу не оказалось никаких домов, дач и тем более всяких там вонючих фабрик. Все здесь радует глаз, все успокаивает душу: теплый ветерок в чистой траве и листве деревьев, нежные до слез порхания туда-сюда летних бабочек, тишина глубокая, сладкая, и даже солнышко тут какое-то ласковое и улыбающееся. Стрекозки летают беззаботно, сверкая слюдою крылышек; мураши-коротыши тащат – глядите-ка! – какого-то дохлого жучка, а вот, вот смотрите: жучок тащит муравьишку. Рай для жучковеда и ботаника: изучай себе всяких таракашек – мешать никто не станет.
Весьма любопытно бывает смотреть в лупу, как жучок откусывает муравьишке лапку. Или там голову какую-нибудь. Так – цап! – и откусывает. Цап, цап! И нет его. Да и не страшно это: тут их целые муравейники. А в блокнотик натуралиста так и запишем: "Цап. Цап". Весьма, кстати, ценное наблюдение. Иные и на одном "цапе" диссертации пишут, а тут целых два: "Цап, цап". Всякий почемучка хочет знать, например, почему у мураша кислая жопка. Оно-то понятно: муравьиная кислота, едрыть его в корень. Однако ж вот подумаешь так – а ведь странно-то как получается: жопка – и вдруг кислая... С чего бы это?..
А вот еще, знаете, бывают такие гусеницы зеленые волосатые; ее вот поджариваешь – а она надувается и лопается потом. С чего, скажите пожалуйста, ей надуваться-то? Нонсенс, парадокс. Белое пятно, так сказать, науки. Иной раз пережаришь килограмма два этих гусениц – и все равно ни черта не понятно. Сидишь как дурак и смотришь на них, жареных: чего ты, сука, надуваешься? Измываются, сволочи, над натуралистом, как хотят.
С волосатыми гусеницами мы еще разберемся, они, буржуйские морды, пусть все перелопаются, но наука истину отыщет все равно; пока же обратим внимание на тот вот белого камня замечательный особнячок со всякими пристройками, самым чудесным образом вписывающийся в идиллический пейзаж этого райского уголка столицы. Три этажа, балкончики, ухоженные газоны, дорожки, посыпанные битым красным кирпичом; аккуратная шоссейная дорога подходит к главному входу и тут же кончается. А вот, кстати, и машина на дороге появилась. Черная, чисто вымытая, большая. Подъехала, остановилась у входа.
Открылась дверца. Вышел человек в черном расстегнутом кожаном плаще. Лет сорока, с проседью у висков, с лицом заурядным. С незажженной сигаретой в губах, растянутых брезгливо, презрительно.
Такому палец в рот не клади. Нет, не откусит. Расстреляет.
* * *
Он вышел из машины, размял после долгой дороги ноги и посмотрел по сторонам. Красоты местности, окружавшей клинику, его мало занимали; главное, что он увидел, – это порядок, отсутствие тревожных симптомов. Он констатировал это и, пошевелив незажженной сигаретой в губах, пошел ко входу.
Его никто не встречал. Его не ждали. Он и хотел приехать нежданным.
Шофер-охранник вылез лениво из автомобиля и посмотрел вслед уходящему хозяину; потом зевнул, побренькал чем-то в карманах и уставился скучно в даль.
Хозяин тем временем перешагнул порог проходной.
Проходная оказалась обитаема: два сонных охранника коротали тут свой рабочий день. Один вяло колупался спичкой в дырявом зубе и внимательно изучал добываемые кусочки недавнего обеда, на вошедшего он не взглянул и смотреть, собственно говоря, даже не собирался; другой дремал на стуле, срамно раскинув ноги и запрокинув голову, из новенькой расстегнутой кобуры выглядывала лихо рукоятка нагана.
Человек в кожаном плаще прошелся вдоль барьера, отделявшего его от охранников, остановился, молча вглядываясь в тупые сонные лица. Незажженная сигарета в его губах шевельнулась вверх-вниз, углы губ опустились еще больше, еще презрительней, и после некоторой паузы рука извлекла из плащевого кармана маленькую книжицу. Пальцы ловко раскрыли удостоверение НКВД, явив страшный, как миллион смертей (столько оно и стоило), короткий номер билета.
Понадобилась секунда, чтобы этот номер увидеть, осознать, побледнеть, постареть лет на пять и выгнуться, как пружина, в стойке "смирно". Сама Смерть, войди она сюда со своей косою и гнилым черепом, не вызвала бы столько ужаса.
Человек спрятал удостоверение, поднял подбородок, устремив конец незажженной сигареты в сторону ближайшего охранника. Тот поднес дрожащей, как у старика, рукою спичку. Прикурив, человек повернулся и проследовал далее по коридору.
Коридор был длинный, пустой и тихий, и звук тяжелых неторопливых шагов гулким эхом ухал и терялся, слабея, где-то далеко впереди. Человек дошел до широкой лестницы, ведущей наверх, прошел мимо встретившейся ему старой санитарки в белых одеждах и с больничными запахами, спешащей куда-то с подносом, уставленным пробирками, встретил еще двух, везущих по коридору пустую металлическую тележку на колесиках, свернул налево и открыл бесшумно большую белую дверь.
В глубине просторного кабинета стоял обширный стол; сидящий за ним седоватый хирург с перекошенным от страха лицом орал в трубку внутреннего телефона.
– Кто?! Выродки!!! Сгною! Куда он пошел?!
– Сюда, – ответил тихо вошедший, закрывая за собой дверь.
Выронив на стол телефонную трубку, хирург вскочил на ноги и, блестя линзами очков, прошептал:
– Добро пожаловать...
– Сними очки, – прозвучал голос вошедшего.
Доктор снял.
– Зачем? Я без них плохо вижу.
– Блестят. Не люблю.
– Хорошо, – ободрился хирург. – Хорошо, – и спрятал очки в кармашек белого халата.
Человек в плаще неторопливо уселся в кресло у открытого окна, из которого дышало сиренью, и, вытянув удобно ноги, махнул рукою хирургу: можно сесть. Тот послушно сел.
– Был рядом. Дай, думаю, посмотрю, как тут у тебя дела. Давненько мы с тобой не виделись.
– Товарищ Ворошилов недавно приезжал, – зашевелился хирург, с ужасом соображая, что видит этого человека в плаще – совершенно точно! – впервые в своей жизни. – Поздравлял нас с нашими успехами.
– Ну, этот-то и кошку поздравит с преждевременными родами.
Хирург осекся.
– Мнение есть, – продолжил устало человек в плаще, – что вы тут хер знает чем занимаетесь. Хозяин вчера спросил: когда конструктор пригласит его к себе? И не тратит ли конструктор Хрячев понапрасну те немалые деньги, которые выделяет ему Партия – в то время, когда они нужны ей для укрепления обороны страны? Мелькнула мысль, что товарищ Хрячев мог бы оказаться нужнее где-нибудь в Сибири, на лесоповале.
Хирург Хрячев мертвенно побледнел.
– Вот я и заскочил проездом. Мы с тобой, Павел Андреевич, как-то в Кремле виделись. Но так и не познакомились. Зато сейчас поговорим о всяком.
В Кремле Хрячев не был ни разу.
– Вы простите великодушно... – замялся Хрячев. – Не помню вашего имени-отчества...
– Иван Иванович, – абстрактно назвался человек.
– Я вам, Иван Иванович, все покажу, без утайки. Сами увидите – мы серьезно работаем. День и ночь, без отдыха. Я бы сказал, самоотверженно работаем. Да вы сами убедитесь.
– Объект секретный, а охрана дерьмовая, – скучно заметил Иван Иванович. – Обоих говнюков внизу – под трибунал.
– Есть.
– Ну что же, – Иван Иванович поднялся, снял черный, как ночь, плащ и бросил его на спинку кресла, оставшись в новом френче без всяких знаков различия. – Пойдем.
– Да, – засуетился хирург; из шкафчика у стены он извлек белоснежный халат и накинул его на плечи гостя. – Халатик.
И они вышли.
* * *
Они шли по длинным коридорам клиники; Хрячев прислушивался тревожно к скрипу сапог якобы Ивана Ивановича и рассказывал о результатах проводимых исследований; тот, слушая, смотрел прямо перед собой – лицо Хрячева было ему неприятно. Было в этом лице что-то глумливое, ущербное и мерзковатое.
– Такого, как у нас, нет ни в Англии, ни в Японии, – торопливо рассказывал Хрячев. – Даже у Гитлера, хотя там они кое-чего и добились. Но у них не получится. Конструкторские работы с человеческим организмом, особенно при массовом производстве, возможны только при безграничной преданности пациентов делу Партии, при самоотверженности и понимании своего долга. Главное – чтобы человек верил, что те изменения, которые мы вносим в его тело, нужны нашей армии, нашему флоту, нашей разведке. Здесь мы создаем сверхчеловека – человека коммунистического завтра.
Они завернули в конце коридора на лестницу и стали спускаться по ней вниз.
– Я приехал сюда с заданием, – поделился Иван Иванович, все так же глядя вперед, – с заданием убедиться, что ваша работа действительно способна помочь обороноспособности страны.
– А мы только для военных и работаем! – с жаром заверил хирург. – Только для военных! Они нам очень благодарны будут. Да вот зайдем хотя бы сюда...
Они остановились у большой белой двери с надписью "О.Н.Лаб/N14".
– Отделение нейрохирургии, – объяснил Хрячев. Две санитарки-помощницы, семенившие до этого следом, забежали вперед и открыли услужливо дверь: заходите пожалуйста.
Приезжий вошел первым. Вдохнул брезгливо густого больничного запаху, остановился, оглядывая палату с четырьмя койками.
– Кто это такие?
Он кивнул на двух бледных высоких больных в синих пижамках, тихонько игравших в шахматы на подоконнике. Те встали и, улыбаясь глуповато, молчали. У обоих на головах были шапочки из марли с ватой – затасканные и несвежие.
– Это комсомольцы и добровольцы, – пояснил хирург. – Вызвались помочь нам. Солдаты из округа.
– Солдаты? – хмыкнул Иван Иванович, вглядываясь в младенчески бездумные и тупые лица деревенских балбесов; посмотрел на шахматную доску, где стояли всего три фигуры, еще уцелевшие среди прочих утерянных – две черные пешки и огрызок белого ферзя. – Это не солдаты. Это придурки.
– Ну почему же? – растерялся Хрячев. – Они – плод нашей большой работы.
– Посмотрим, – согласился Иван Иванович и, сев в предложенный ему стул, закинул ногу за ногу. – Показывай, чем эти вояки Гитлера напугают.
– А вы думаете, не напугают? – Хрячев достал из кармашка скальпель, потряс им у лица гостя, а затем подошел к одному из красноармейцев. – Значит, вы говорите – не напугают... Так смотрите же!
Он повернул красноармейца к стулу приезжего, задрал у солдата рукав больничной пижамы, продемонстрировав Ивану Ивановичу руку со следами недавно заживших порезов.
– Внимательно смотрите...
Он поднял скальпель и аккуратным быстрым движением разрезал мясо. Солдат со все той же глупой улыбкой смотрел на потекшую кровь.
– Не напугают, говорите...
Хирург сделал рядом еще один разрез – поглубже.
– Ему что – не больно? – удивился Иван Иванович, заглядывая с ужасом в глаза солдата. – Пусть скажет.
– Да так... – пожал плечами доброволец и ухмыльнулся. – Любопытно только как-то.
– Слышали? – обрадовался Хрячев. – Ему не больно! Ему ничего не больно! Вы такое видели?..
И он, замахнувшись, вонзил скальпель в плечо бойца. Тот пошатнулся от удара, но головы не повернул, не вскрикнул, не дернулся – он не чувствовал боли совершенно.
Пижама на плече быстро пропиталась кровью. Хрячев покрутил по-всякому скальпелем в глубокой ране.
– А? Видите? А вот еще! – и он еще несколько раз глубоко вонзил скальпель. – Хотите, я ему ухо отрежу? Или язык?
– Зачем? – съежился Иван Иванович. – Покалечите ведь.
– Я отрежу – я и пришью, – возразил гордо хирург, воткнул скальпель в грудь солдата и, потирая удовлетворенно руки, отошел в сторону. – Полное отсутствие боли. Не страшны никакие пытки, никакого наркоза, никакого страха. Идеальный солдат.
Солдат в затекающей кровью пижаме и со скальпелем, наполовину торчащим из груди, переминался с ноги на ногу с нелепой, скучноватой улыбкой и собирал в ладошку кровь из разрезанной вены.
– Отведите его забинтуйте, – бросил Хрячев санитаркам, а Ивана Ивановича спросил:
– Второго, может, сами хотите порезать?
– Спасибо, – отказался тот. – Достаточно. Ты бы объяснил, Павел Андреевич, в чем тут принцип. Что это за шапочки у них?
– Охотно объясню. Мы вживили им в мозг электроды – в центры, отвечающие за болевые ощущения. Маленькие золотые проволочки. И с тех пор они не чувствуют боли. Человеческое тело – прямо скажем – конструктор, из него можно смело собрать все, что нужно. При необходимости мы эти проволочки можем извлечь – и пациент снова ощущает боль, становится таким, как все. Великолепно, не правда ли?
Иван Иванович пристально посмотрел на оставшегося добровольца.
– Ты что же, специально подбирал таких болванов? Они, как я вижу, не вполне нормальны.
Хирург замялся. Помрачнел. Восемь из десяти подопытных умерли, эти двое выживших стали идиотами: вмешательство в работу центральной нервной системы чревато неприятностями.
– Да и черт с ними, – сказал просительно он. – Послезавтра к нам прибудет новая партия испытуемых.
– М-да... – странно ответил Иван Иванович. – Чудно.
* * *
В одном из следующих кабинетов Ивану Ивановичу показали девочку с двумя головами и одним общим телом.
– Что это? – оторопело уставился он на урода.
– Это Ира и Лена, – хирург ласково погладил малышек по головкам. – Их две, а позвоночник один. Родились в этом году.
– Это... Это зачем это... – растерянно спросил гость.
– Есть одно перспективное направление. Представьте себе, что мы, путем целенаправленных мутаций, создаем пилота самолета с двумя головами: место в кабине и вес он занимает тот же, что и один пилот, зато на самом деле – тут два человека. Одна голова смотрит вперед – другая назад, одна говорит с землей – другая высматривает цель, одна следит за приборами – другая преследует врага. Такой пилот будет вызывать ужас у противника, это я вам точно говорю.
Иван Иванович внимательно, словно видел впервые, посмотрел на хирурга.
Хирург перехватил его взгляд, замялся, потупив глаза.
– Конечно, – сказал, как бы оправдываясь, он, – две головы пилота наводят на невольную и вредную аналогию с царским двуглавым орлом... Но я не думаю, что... это так очевидно.
Глаза Ивана Ивановича сделались круглыми, что происходило совсем нечасто, затем все вернулось в норму.
– Да уж... – только и сказал он, снова глянув, уже по-новому, на малюток.
В следующем покое высокого гостя познакомили с молодым человеком, которому просверлили дырку в затылке и левый глаз переместили туда.
– Конечно, – объяснял Хрячев, – у него нет бинокулярного зрения, то есть, стереоскопически он не видит; зато он видит то, что происходит у него за спиной. А это немаловажно для, скажем, часового.
Чекист долго смотрел в опухший глаз на выбритом затылке, который, похоже, его видел, а потом спросил хирурга:
– Я вот хочу тебя спросить: а ты сам не хочешь такой глаз иметь?
– Что? – не понял хирург. – А. Ничего особенного. Если мы его туда можем поставить, мы так же легко можем вернуть его и назад. Если вас это смущает. Я еще раз повторяю: в руках талантливого конструктора тело – конструктор. Это нам решать, а не природе, куда и как поставить тот или иной орган. Когда вам аппендицит вырезают, вы же не спорите с медиками. А если, простите, вас убьют – если нет глаза сзади, или вы от болевого шока умрете во время пыток? То, что мы делаем – это для жизни, это чтобы выжить. Так же, как и удаление аппендицита.
– Ладно, – согласился Иван Иванович. – Убедил. Хотя, честно скажу, такого я еще нигде не видел.
Хрячев зарделся от похвалы.
– Вы еще не то увидите.
* * *
Отделение специальной пластической хирургии.
Чекист насмотрелся такого, чего не родит больное воображение шизофреника. Ему, рукою своей родимой расстрелявшего в лицо и в затылок и в пах сотни гадов, выколупливавшего по-садистки глаза гвоздем в припадке ярости у раненных белых офицеров в Таганроге, вешавшего за челюсть живых крестьян на столбах телеграфных под Тамбовом и много, много другого повидавшего, ему сделалось муторно. Тошнотворные запахи больницы, уроды всяких мастей – от этого уже темнело в глазах, и обед несколько раз поднимался до горла, оставляя жжение в глотке.
Ему показали карликов, специально разведенных для уменьшенных кабин танков и самолетов, уродов-силачей с двойным набором гениталий и двойным выбросом гормонов, операторов узлов связи с искусственно удлиненными вдвое руками, связистов со стальными челюстями-кусачками, незамерзающих в ледяной воде североморцев с выращенным по всему телу многосантиметровым слоем жира под кожей. Показали диверсантов с емкими карманами в животах и в заднем проходе, пилотов с дополнительными пальцами на руках, которые были пересажены с ног, показали даже мрачного вида юношу с выпученными, как у жабы, мутными глазами, которыми он, вроде бы, мог видеть под водой.
– Ну а вот, как раз, посмотрите, как это у нас происходит, – оживленно объяснял Хрячев, заводя гостя в операционную. – Вот и операция идет. Вместо ломкой обычной кости мы вставляем пациенту стальную. Никаких переломов, никаких гангрен. Можно смело наступать на мины.
На операционном столе лежал бритоголовый красноармеец с эйфорическим выражением лица: боли он не ощущал. Вокруг него копошились врачи в масках, левая нога от колена до стопы была лишена кости – ее, только что вынутую, положили отдельно в ведерко. И вот в эту ногу – разрезанный полый рукав мяса и жира, какой-то мятый и скомканный, в крови – вставляли железную палку, предназначенную заменить кость. Пустой мясной рукав ноги подняли, как чулок, стопа с костями и пальцами тяжело закачалась под ним, свесилась за кромкой операционного стола над полом – и чекист, не выдержав, отвернулся.
*****
И так далее, вот таков отрывок моего рассказа. Как мне кажется, рассказ получился мастерский и с иронией (редактор отдела прозы журнала «Неман» А. Жиженко называл меня «Чеховым наших дней»). Это скорее сатира, а не фантастика. Но все издания Беларуси, куда я тогда с ним обращался, испугались его печатать. Мол, сплошные ужасы. В итоге я его сюжет переработал в «публицистику» и опубликовал эту переработку темы в своей газете.
Когда я написал на основе рассказа и опубликовал статью «Конструктор красного цвета», то это фактически был мой хулиганский протест литературному сообществу Беларуси: вы отказались публиковать мой рассказ как «страшный» - а вот то же самое, поданное в виде уже якобы «документальной статьи», что как раз на ура все встретили.
ПАРАДОКС ТУТ ВОТ В ЧЁМ. Мой рассказ журналы отказались публиковать, потому что он, якобы, может не понравиться ветеранам, бросает тень на ВОВ, дискредитирует славную Красную Армию. А когда я псевдодокументальную статью опубликовал (как провокацию) с этим же содержанием (но без моей авторской иронии) – статье все поверили в рамках мифа о «величии», какие-то поисковики из «патриотических объединений Витебска пошли искать на кладбищах останки с титановыми протезами вместо костей», Маргарита Троицына всё подала как «Под грифом "секретно": Терминаторы страны Советов» - чем тешила имперское самолюбие русских России, и так далее.
Я и сейчас не могу опубликовать мой рассказ – по той же причине: станут вопить, что я якобы оскорбляю Красную Армию и т.д. Я уже писал на Форуме, что несколько месяцев назад какой-то кекс (житель Лиды 35-ти лет) в нашей газете увидел «антисоветчину», и, как написал на нас в доносах в Прокуратуру, Администрацию президента и Министерство информации РБ, «антисоветчина – это форма русофобии, потому требую наказать за русофобию газету». В том числе в уголовном порядке.
Зато мою статью как провокационную форму переделанного рассказа украла Маргарита Троицына – статья весьма читаема в рунете, и никто из ветеранов и русских националистов на это не жалуется, наоборот – там это нравится.
Моя ПРОВОКАЦИЯ, таким образом, удалась: я показал всю ДУРОСТЬ идеологических «скреп» Совка и России. И их маразм - официоза и предрассудков. При этом рассказ-то был хорош... Так нигде и не опубликован. Не восприняли моё литературное творчество - в ответ нахулиганил в публицистике.
