это Максимов-неплохой этнограф для 19 века...
Прозвание «белорус» в значении
жителя западной части Руси Белой давно уже
разгуливает по белому русскому свету, путаясь, однако,
с общим понятием о всей России и преимущественно
Великой, каковою первым признал и прозвал
в первые моменты политической независимости своей
московский царь Иван Васильевич, и до сих пор народ
зовет белыми: и веру, и царя, и родину. Полякам
принадлежит прозвание Белой Руси в его исключительном
смысле, по применению к пяти воеводствам,
отторгнутым от Москвы: Смоленскому, Мстиславскому,
Витебскому, Полоцкому и Минскому. Екатерине II
прозвание это обязано своим новым, но неокончательным
подтверждением для двух только губерний: всей
Могилевской и половины Витебской. На долю нашего
времени выпадает новый подобный случай узаконения
этого прозвища, не самим народом выдуманного, в его
народно-политическом смысле. Впрочем, и теперь потомки
полочан, кривичей, радимичей, вятичей и дреговичей
о прозвании их «белорусами» не имеют никакого
понятия, не усвоив его себе и не нуждаясь до сих пор
в столь крутом племенном определении.
Великоросс Псковской губернии (Великолуцкого и
Опочецкого уездов) называет страну, лежащую за водоразделом
рек Западной Двины от рек, впадающих в
Ловать или образующих реку Великую, Польщей. Пускаясь
в разъяснение особенностей этой «Полыци», он
не уходит далеко и между прочим на наши настояния
при расспросах дает случайно одно характеристическое
объяснение. Указывая на места взаимных встреч
и сближений между собой ближних соседей своей губернии,
отмечает трактиры и замечает их пристрастие
к чаю. Говоря про белорусов Невельского и Велижского
уездов (Витебской губ.), указывает на шинки: «у нас —
чай, у них— вино; в шинках и свадьбы справляют, о
харчевнях понятия не имеют, о чае не слыхивали»
Великоросс Смоленской губернии, необлыжный
великоросс этой губернии, в Вяземском и Гжатском
уездах, называет крестьянина соседнего Смоленского
уезда — полячком. Красненский (Красненского уезда)
полячок белоруса, приехавшего за крупой из-под Ду-
бровны (из Оршанского уезда Могилевской губернии),
называет «поляком с польского боку» (т. е. стороны:
бок в значении стороны даже в Орловской губернии);
оршанский, в свою очередь, поречского крестьянина,
Мстиславский рославльского называют «полячком с
русского боку».
Таким образом, под политическим признаком племенной
разницы известны белорусы великороссам. Насколько
это определенно, видно из того, что то же влияние
отразилось и на соседях с юга — на малороссах
Черниговской и Волынской губерний. Белоруссия им
известна под общим именем «Литвы», и жители левого
берега Десны называют соседей, живущих по другую
сторону реки, по правому ее берегу — литвинами (будучи
сами не чистого малороссийского происхождения,
а помесью).
Название «белорус» — искусственное, книжное и
официальное. Сами себя потомки кривичей под этим
именем не знают, хотя, в сущности, ни одного эпитета
нельзя подобрать более типичного. Белорусы они настоящие:
белый цвет преобладает; у коренных все белое:
лицо, волосы, рубаха, колпак, панталоны, кожух
и свита. На женщинах также белая наметка, белый
271
фартук, и даже бельевая обора идет крест-накрест по
белой онуче, прикрепляя на ноге лапти. Вопреки всему
этому поличному, у белорусов даже есть такая песня:
Прилецели гуси
Да с беленькой Руси,
Сели-пали на крыницы,
Стали они воду пици.
Значит, под именем Белой Руси разумеет тамошний
народ Великороссию, а во времена недавнего национального
возбуждения, явившегося последствием последнего
польского восстания, местная интеллигенция начала
считать название «белорус» даже обидным, признавая
себя без ограничений чистыми русскими, более древнего
и чистого происхождения. До этого же времени простой
народ считал и называл себя просто «хлопами». Только
минский полещук умел отвечать за себя на вопрос: что
ты за человек? — я не человек, а «пинчук» (т. е. уроженец
пинских или мозырских болот). При вопросе: кто владеет
полесьем и кому пинчуки повинуются? — ссылались не
так давно, и еще на нашей памяти, на «королеву Бону»
(т. е. жену короля Сигизмунда, Бона Сфорца, отравленную
своим доктором в 1557 году), полумифическое лицо,
которому народная память приписывает постройку всех
сохранившихся каменных замков, башен и т. п. в целом
Белорусском крае.
Рассмотренный теперь водораздел делит Смоленскую
губернию на две части. В восточной остаются уезды
Сычевский и Вяземский, и если мы присоединим к
ним Гжатский и Юхновский и восточную (наибольшую)
часть Вельского, то таким образом отделим великорусскую
Смоленщину. Затем уже все остальное, далеко за
политическую границу губернии, будет Белоруссия.
Таким образом оказывается (по сведениям 1860 года),
что белорусов в губернии 1 122 ООО, а великороссов 520
тысяч, или 68 : 32%. Разница здесь заключается лишь в
том, что великороссы живут плотнее, скученнее, нежели
белорусы. Это, впрочем, одна из самых характерных
особенностей белорусского племени, живущего, в громадном
болынинствеслучаев, деревнями в 4, 3, 2 двора и
иногда в одном хуторе где-нибудь в лесу.
На реке этого полесья — Молодом
Туде, довольно глубоком, бегущем извилинами в крутых
берегах, мы находим белорусов, известных под местным
названием «Тудовлян». Река эта вывела белорусов с верховьев
Двины и Днепра на верховья Волги. Туд впадает в
селе Сковороде, при Самаринской мельнице, в Волгу. Течет
Туд быстро, а потому усеян столь выгодными здесь
мельницами и богат рыбой (столетними, замечательных
размеров щуками, голавлями, окунями и лососками).
В жителях сохраняются, вместе с говором и нарядом,
добрые черты белорусских нравов: честность, кротость
и терпеливость с новым придатком — гостеприимства.
Ходят они в узких и коротких полушубках, которые названы
«кунтышем». Промыслов тоже никаких не знают
и не ведут; занимаются исключительно земледелием;
здесь и неизменное дзеканье и, наконец, классическая
дуда— кожаный, круглый мешок с приставной к отверстию
дудкой, — дуда, играющая не только, когда в
нее дуют и водят пальцами, но и когда дуть перестанут.
Главный пункт и местная влиятельная
столица в поволжской Белоруссии — село Молодой Туд,
состоящее из 40 дворов, и при нем 45 деревень, а в них
до 500 дворов. Некоторые (напр., г. Преображенский в
описании Тверской губернии) насчитывают белорусов
в Тверской губернии до 125 тысяч, конечно, не только
ржевских, зубцовских, но и осташковских.
Про бани на Смоленщине:
К великому удивлению,
мы не нашли во всей деревне того, чем красно всякое великорусское
селение, даже одинокое, без чего оно дня не
живет с самых древнейших времен, — мы не нашли бани.
Впоследствии отыскивали их в других деревнях, но
как редкость: одну-две на всех жителей.