Модераторы: goward, Vadim Deruzhinsky, Andrey Ladyzhenko
psv-777 » Ср июл 17, 2013 7:15 pm
Кот » Вс июл 21, 2013 8:16 am
psv-777 » Вс июл 21, 2013 10:25 am
wladimiro » Вс июл 21, 2013 2:13 pm
psv-777 писал(а):Как язык народа находящегоя между более крупными Польшей и Россией.Плюс еще сильнейшее влияние на ФОРМУ славянского произношения со стороны балтских автохонов.То понятно,что славянский победил(как английский нонеча).Но это не значит,что англоговорящие чернокожие жители Великобританиии-это и есть те самые - англо-саксы.
psv-777 » Вс июл 21, 2013 3:35 pm
Кот » Вс июл 21, 2013 7:17 pm
Как язык народа находящегоя между более крупными Польшей и Россией.
psv-777 » Пн май 26, 2014 9:54 pm
Предлагаем вниманию читателей «Исторической правды» статью члена-корреспондента Национальной академии наук Беларуси Аркадия Иосифовича Журавского, посвященную истории использования древнего языка белорусов в государственном документообороте Великого Княжества Литовского.
Предлагаем вниманию читателей «Исторической правды» статью члена-корреспондента Национальной академии наук Беларуси Аркадия Иосифовича Журавского, посвященную истории использования древнего языка белорусов в государственном документообороте Великого Княжества Литовского.
Старобелорусский язык и делопроизводство ВКЛ
istpravda.ru
В белорусском историческом языкознании традиционным стало мнение, что в письменности Великого Княжества Литовского использовался язык на белорусской диалектной основе. Еще Е.Ф. Карский в свое время указывал, что в основе древнего актового языка лежит народный белорусский язык, которому писцы придали некоторую искусственность, внеся в него, хотя и не в значительной степени, стихии южнорусскую, церковнославянскую и польскую [1].
Однако несколько позже главным образом среди зарубежных ученых проявилась тенденция акцентировать внимание на церковнославянской стихии в составе языковых средств старобелорусского делового языка. Польский историк С. Кутшеба утверждал, что язык, который в старину употреблялся в королевской канцелярии и судах Великого Княжества Литовского, был белорусский, смешанный с церковнославянским [2]. В этом заблуждении еще дальше пошли некоторые другие зарубежные исследователи, видевшие в языке белорусской деловой письменности церковнославянский язык, лишь в большей или меньшей мере насыщенный белорусскими языковыми особенностями [3].
В распространении таких взглядов сказалось, прежде всего, недостаточное знакомство зарубежных исследователей с живой народной белорусской речью, которая как раз и отражена в старинной деловой письменности. Известную роль при этом сыграли и такие факторы, как общность географической системы и правописных норм церковнославянской и белорусской письменности, близость их грамматического строя и словарного состава.
Объективный научный анализ канцелярского языка Великого Княжества Литовского провел в 1930-х годах норвежский славист X. Станг, опубликовавший по этой проблеме две специальные монографии. Тщательно изучив язык грамот важнейших канцелярий Великого Княжества Литовского, исследователь пришел к выводу, что первоначально здесь существовало несколько типов актового языка, отличающихся друг от друга некоторыми, преимущественно орфографическими и грамматическими особенностями.
В северных областях Полоцка - Витебска - Смоленска употреблялась языковая форма, характеризующаяся цоканьем, смешением е и i, связкой есме в составе перфекта и некоторыми другими особенностями. Таких черт нет в документах, исходящих из канцелярии Витовта. Язык документов Витовта сближается с языком южных (украинских) канцелярий, но полностью не совпадает с ним. Среди грамот короля Казимира южноволынский тип играет уже незначительную роль, большая часть его грамот принадлежит к северо-волынскому или южно-белорусскому типу, но основное количество грамот этого времени происходит из белорусских областей, в которых е и ять совпадали во всех позициях.
Во времена короля Александра канцелярский язык становится более стабильным, он достигает прочной, устойчивой формы, которая отражается и в других памятниках того времени. Позже, при короле Сигизмунде Августе, южный тип актового языка исчезает полностью. Канцелярский язык Великого Княжества Литовского в это время выступает как язык белорусский, который находится в наиболее близком отношении к белорусским говорам около Вильно. В этом языке постепенно растворился и полоцкий тип актового языка, который раньше выступал в виде самостоятельной формы [4].
Установленная X. Стангом белорусская диалектная основа актового языка Великого Княжества Литовского не встретила возражения в лингвистической литературе и до настоящего времени остается последним словом науки по этому вопросу. Внесенная позже Ю. Шерехом поправка, что основой канцелярского языка Великого Княжества Литовского были прежде всего центральные белорусские говоры [5], по существу лишь в деталях дополняет соображения X. Станга и принципиально не меняет положения, если иметь в виду соотношение белорусских и церковнославянских элементов в древнем канцелярском языке.
Следует отметить, что не только белорусская диалектная основа деловой письменности Великого Княжества Литовского, но и принадлежность деловых памятников к литературному языку у белорусских языковедов никогда не вызывали сомнения. Е.Ф. Карский одним из первых, рассмотрев причину выступления в Западной Руси народного языка в роли литературного органа, показал, как постепенно на народной основе выработался довольно искусственный язык, который с успехом употреблялся в государственных делах - грамотах, актах, статутах, в суде, этим языком пишутся западнорусские летописи, хроники, жития святых, даже чисто светские беллетристические произведения [6].
За включение деловой письменности в круг источников истории литературного языка высказался и белорусский исследователь Л.М. Шакун, подробно изложивший историю этого вопроса в восточнославянском языкознании [7].
В пользу такого заключения можно привести еще несколько соображений главным образом внешнего, лингвосоциологического порядка. Прежде всего, следует принять во внимание некоторые количественные показатели по основным жанрово-стилистическим разновидностям старобелорусского письменного языка.
Выступление белорусского языка в роли государственного в Великом Княжестве Литовском повлекло за собой появление разнообразных документов общегосударственного и местного значения типа договорных, жалованных, клятвенных, купчих, меновых и присяжных грамот, политических и торговых договоров. В середине XV в. деловая письменность в ВКЛ обогащается новыми жанрами в виде судебников, статутов и других юридических кодексов. С конца этого столетия в практику общественной жизни вошли так называемые земские книги - собрания официальных документов о дарованиях и продаже различных владений.
Созданные в конце XIV - начале XV в. в великокняжеской канцелярии актовые книги явились основой большого исторического архива, известного под названием Литовская метрика. В состав метрики входят разнообразные по форме и содержанию документы, выдававшиеся королями, сеймами и правительственными лицами или же поступавшие к ним от правительств зарубежных стран, от местных служебных и частных лиц.
В полном своем виде метрика имела свыше 550 томов и содержала материалы XIV - XVIII вв., причем документы от XIV до начала XVII в. в большинстве написаны на белорусском языке, позднейшие - на польском и латинском.
Эпохой расцвета деловой письменности на белорусском языке является XVI в.
Здесь, прежде всего, следует указать статуты ВКЛ трех редакций - 1529, 1566 и 1588 гг., из которых последний был даже напечатан. На белорусском языке в это время писались декреты сеймов и главного литовского трибунала, акты копных, городских, земских и подкоморских судов, акты и приходно-расходные книги городских управ, магистратов и магдебургий, реестры, фундуши и инвентари имений, староста, фольварков и деревень, завещания, частные письма и другие документы.
О количестве созданного в XV-XVII вв. актового материала можно судить лишь приблизительно по позднейшим его собраниям. Так, в Виленский центральный архив, созданный в 1852 г. специально для хранения древних актов, было доставлено из городов и местечек Виленской, Гродненской, Ковенской и Минской губерний 17767 актовых книг [8]. В Витебском центральном архиве в конце XIX в. хранилось 1896 актовых книг Витебской и Могилевской губерний [9]. Как и в Литовской метрике, более ранние материалы этих собраний на белорусском языке, позднейшие - на польском.
Не подлежит сомнению, что во второй половине XIX в. могла быть разыскана и взята на учет только некоторая часть старинного актового материала, так как многочисленные войны, ареной которых часто оказывалась Беларусь, всегда сопровождались уничтожением культурных ценностей, в том числе и письменных памятников. Однако даже и приведенных данных достаточно, чтобы убедиться, что старинная деловая письменность по своему объему во много раз превосходит белорусскую светско-художественную и конфессиональную литературу, сохранившиеся образцы которой едва ли насчитывают несколько десятков единиц.
От белорусской светско-художественной и религиозной литературы деловая письменность заметно отличается не только своим интенсивным, но и экстенсивным характером. Если, например, в старину центрами религиозной книжности в Беларуси было лишь несколько монастырей, где в тишине монастырских келий над перепиской книг трудились монахи-одиночки, то в создании деловой письменности принимали участие крупные государственные деятели, должностные лица разных рангов, судьи, подсудки и писари, которые служили в королевской канцелярии Кракова и Варшавы, в столице Великого Княжества Литовского Вильно, в центрах воеводств, уездов и в других городах и местечках.
Большую общественную роль старобелорусской деловой письменности очень хорошо охарактеризовал в свое время известный исследователь истории Великого Княжества Литовского И.И. Лаппо. Он обоснованно упрекнул филологов, которые, выдвигая значение языка литературного, меньше обращают внимания на государственное его значение. На примере ряда стран И.И. Лаппо показал, что их общий язык вырабатывался не только писателями, но и государственными учреждениями, судьями и самыми различными должностными лицами, осуществлявшими различные функции общегосударственной власти в законодательстве, судах, канцеляриях, войске, на всем протяжении территории государства.
По убеждению И.И. Лаппо, государственное значение языка должно быть поставлено рядом с литературным его значением в его выработке и превращении из живого народного говора, разноместного и часто очень несходного, в сильный и развитой государственно-литературный язык, постоянно развивающийся и совершенствующийся, питающийся притоком различных народных элементов, вырабатывающий новые слова и термины теоретической и отвлеченной мысли, душевных эмоций, права и администрации, искусства, ремесла и техники, промысла и торговли и делающий это путем переноски или осмысления соответствующих слов и выражений из других языков или выработки своих собственных [10].
Если сопоставить роль старобелорусского литературного языка в области светско-художественной и религиозной литературы с его значением и функциями в общественно-политической и экономической жизни, то неизбежно приходится делать вывод, что старинная деловая письменность эпохи ВКЛ как раз и была основной, важнейшей сферой применения старобелорусского письменного языка.
Существенным также является вопрос об отношении актового языка к разговорной речи различных социальных слоев белорусского населения. Основу тогдашнего населения составляло крестьянство, поголовно неграмотное, и его диалектная речь, естественно, была далекой от письменного актового языка с его специфическим синтаксисом, канцелярскими штампами и юридической терминологией. Что же касается тогдашней интеллигенции и вообще высшего класса, то их повседневная речь в значительной мере носила наддиалектный характер и была, несомненно, ближе всего к той форме, которая применялась в деловой письменности. На это уже неоднократно и совершенно обоснованно указывали исследователи в прошлом [11].
При оценке роли старобелорусского актового языка надо принимать во внимание и тот факт, что белорусский язык (по терминологии того времени – «руский языкъ») изучался в тогдашних школах, особенно в православных братских училищах конца XVI-начала XVII в. На это, в частности, указывают королевские жалованные грамоты монастырям и братствам, где обыкновенно отмечается почти стереотипный штамп «А для науки детей народу христiанского всякого стану ку оздобе и пожитку Речи Посполитое позволяем им мети школу греческого, латинского, полского и руского языка и людей учоных в тых школах волно ховати духовного и свецкого стану» [12].
В настоящее время очень мало известно об учителях и о методике школьного изучения белорусского языка, об учебных пособиях и иллюстративном материале в них. Но можно считать, что в церковных, братских и частных школах основным объектом изучения была та разновидность письменного языка, которая характеризует именно деловую письменность.
Из этих школ выходили многочисленные писари канцелярий, судов и других государственных учреждений. Удивительное единообразие делового языка не только на территории этнической Беларуси, но и в канцеляриях Кракова, Варшавы и Вильно обязано, несомненно, специальному тщательному изучению его в училищах. Это единообразие проявляется не только в строгой нормированности орфографической и грамматической систем, в специфичности синтаксиса и лексики, но и в незначительности отражения деловыми памятниками местных диалектных особенностей. Черты местных говоров в белорусской деловой письменности отражаются в гораздо меньшей степени, чем в рукописной религиозной литературе на белорусском языке.
Вот почему применительно к старобелорусскому периоду не может быть никакого сомнения относительно правомерности рассматривать деловую письменность как составную часть источников старобелорусского литературного языка.
gervasij » Вт май 27, 2014 12:01 am
psv-777 писал(а):Как язык народа находящегоя между более крупными Польшей и Россией.Плюс еще сильнейшее влияние на ФОРМУ славянского произношения со стороны балтских автохонов.То понятно,что славянский победил(как английский нонеча).Но это не значит,что англоговорящие чернокожие жители Великобританиии-это и есть те самые - англо-саксы.
psv-777 » Вт ноя 24, 2015 4:51 pm
"вред, ущерб", стар. шкота (Разор. Моск. госуд. 31 и сл., Котошихин 45), укр., блр. шко́да, др.-русск. шкода (полоцк. грам. 1478 г.; см. Напьерский 234; часто в ХV–ХVI вв.; см. Напьерский 394 и сл.), чеш., слвц. škоdа, польск. szkoda. Заимств. через польск. из д.-в.-н. sсаdо "вред"; см. Мi. ЕW 340; Брюкнер 549; Христиани 15 и сл.; Горяев, ЭС 423. См. шко́та, шко́тить.
grron » Вт ноя 24, 2015 5:29 pm
psv-777 писал(а):Заимствованое слова ШКОДА(вред).
В словаре Фасмера пишет,что от немцев,но через Польшу:"вред, ущерб", стар. шкота (Разор. Моск. госуд. 31 и сл., Котошихин 45), укр., блр. шко́да, др.-русск. шкода (полоцк. грам. 1478 г.; см. Напьерский 234; часто в ХV–ХVI вв.; см. Напьерский 394 и сл.), чеш., слвц. škоdа, польск. szkoda. Заимств. через польск. из д.-в.-н. sсаdо "вред"; см. Мi. ЕW 340; Брюкнер 549; Христиани 15 и сл.; Горяев, ЭС 423. См. шко́та, шко́тить.
Тут хочу не согласится с лингвистом.Дело в том,что эта Полоцкая(первое появление в документах этого слова на землях бывшей Руси) грамота во первых старше.Не 1478,а около 1448г.
Ну и во вторых:Полоцк имел тогда прямые контакты с ливонскими немцами и Ригой.Торговля цвела и пахла.Куча грамот на немецком и русском в переписке по торговым делам.Множество немецких купцов в Полоцке.Так,что наиболее вероятно ПРЯМОЕ заимствование у немцев.Они там поляка тогда скорее тока во сне видели,а с немцами ежедневно общались.
Не я бы понял,если ли бы это слово на западе ВКЛ впервые появилось(Гродно или там Вильня).Тогда да-польское влияние вполне возможно.А так-наоборот-крайняя точка ВКЛ от Польши.
В документе точное слово:ЩКОТА(што бы нашим не было щкоты на дорозе).
ARWI » Вт ноя 24, 2015 5:37 pm
goward » Вт ноя 24, 2015 5:37 pm
psv-777 писал(а):Заимствованое слова ШКОДА(вред).
В словаре Фасмера пишет,что от немцев,но через Польшу:"вред, ущерб", стар. шкота (Разор. Моск. госуд. 31 и сл., Котошихин 45), укр., блр. шко́да, др.-русск. шкода (полоцк. грам. 1478 г.; см. Напьерский 234; часто в ХV–ХVI вв.; см. Напьерский 394 и сл.), чеш., слвц. škоdа, польск. szkoda. Заимств. через польск. из д.-в.-н. sсаdо "вред"; см. Мi. ЕW 340; Брюкнер 549; Христиани 15 и сл.; Горяев, ЭС 423. См. шко́та, шко́тить.
Тут хочу не согласится с лингвистом.Дело в том,что эта Полоцкая(первое появление в документах этого слова на землях бывшей Руси) грамота во первых старше.Не 1478,а около 1448г.
Ну и во вторых:Полоцк имел тогда прямые контакты с ливонскими немцами и Ригой.Торговля цвела и пахла.Куча грамот на немецком и русском в переписке по торговым делам.Множество немецких купцов в Полоцке.Так,что наиболее вероятно ПРЯМОЕ заимствование у немцев.Они там поляка тогда скорее тока во сне видели,а с немцами ежедневно общались.
Не я бы понял,если ли бы это слово на западе ВКЛ впервые появилось(Гродно или там Вильня).Тогда да-польское влияние вполне возможно.А так-наоборот-крайняя точка ВКЛ от Польши.
В документе точное слово:ЩКОТА(што бы нашим не было щкоты на дорозе).
ARWI » Вт ноя 24, 2015 5:43 pm
goward » Вт ноя 24, 2015 5:44 pm
grron писал(а):psv-777 писал(а):Заимствованое слова ШКОДА(вред).
В словаре Фасмера пишет,что от немцев,но через Польшу:"вред, ущерб", стар. шкота (Разор. Моск. госуд. 31 и сл., Котошихин 45), укр., блр. шко́да, др.-русск. шкода (полоцк. грам. 1478 г.; см. Напьерский 234; часто в ХV–ХVI вв.; см. Напьерский 394 и сл.), чеш., слвц. škоdа, польск. szkoda. Заимств. через польск. из д.-в.-н. sсаdо "вред"; см. Мi. ЕW 340; Брюкнер 549; Христиани 15 и сл.; Горяев, ЭС 423. См. шко́та, шко́тить.
Тут хочу не согласится с лингвистом.Дело в том,что эта Полоцкая(первое появление в документах этого слова на землях бывшей Руси) грамота во первых старше.Не 1478,а около 1448г.
Ну и во вторых:Полоцк имел тогда прямые контакты с ливонскими немцами и Ригой.Торговля цвела и пахла.Куча грамот на немецком и русском в переписке по торговым делам.Множество немецких купцов в Полоцке.Так,что наиболее вероятно ПРЯМОЕ заимствование у немцев.Они там поляка тогда скорее тока во сне видели,а с немцами ежедневно общались.
Не я бы понял,если ли бы это слово на западе ВКЛ впервые появилось(Гродно или там Вильня).Тогда да-польское влияние вполне возможно.А так-наоборот-крайняя точка ВКЛ от Польши.
В документе точное слово:ЩКОТА(што бы нашим не было щкоты на дорозе).
Скажите об этом оголтелому шовинисту Коту, который все германизмы в нашем языке приписывает полякам. Да и все остальные заимствования, и все остальные шовинисты. То есть если заимствование, то непременно от поляков. Делают из белорусов такую забитую нацию, которая сидела в изоляции за высоким плотом, не имела ни с кем контактов, никуда не ездили и ни с кем не общались. Пока не пришли поляки и не научили нас всем заимствованиям. Вот все нации заимствовали у других, а беларусы как дурачки только от поляков могли заимствовать. Забавно наблюдать, как в попытках очернить всё белорусское они расстилаются перед поляками и летувисами, которых поливают грязью не меньше как только уходит белорусская тема. получается для них белорусская самостоятельность ещё бОльшее шило в их шовинистических задницах, чем поляки и прочие гейропейцы.
Первые контакты Полоцка с немцами начались в конце 12 века когда поляков даже в проекте не было. А затем не одну сотню лет наши предки жили бок о бок с немецкими колонистами, вели торговлю, сотрудничали, воевали. Но вот заимствовать у немцев германизмы за эти века соседской жизни - ни-ни. Белорусы видители в силу своей тупости не могли напрямую у немцев заимствовать германизмы, а ждали пока не придут поляки и не научат их германизмам. Вот в чём хотят убедить доверчивых людей русские шовинисты и их приспешники.
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 4
