Цудоуны 37-й год

Модераторы: goward, Vadim Deruzhinsky, Andrey Ladyzhenko

Сообщение Vadim Deruzhinsky » Пт авг 05, 2011 1:17 am

Андрусь Буй: «Канчатковай мэтай зьбіраньня архіву ёсьць стварэньне віртуальнага музэю камуністычных рэпрэсіяў на Беларусі.»

Такія музеі ўсюды ёсць, іх назва - «Музей савецкай акупацыі». Прыйшоў час і ў нас адкрыць такі музей. Побач з музеем Вялікай Айчыннай вайны. Каб беларусы маглі параўнаць тое і гэта.

Московцы тут жа абурацца: "Гэта музей рускай акупацыі". Ну і хай нелюдзі крычаць: гэта і паказвае іх сутнасць - яны "рускае" бачаць як гвалт НКУС над чалавекам. Самі сябе ставяць ментальна спадчыннікамі катаў ўжо ў 21 стагоддзі.

У мяне ёсць свае рахункі і разлікі з гэтымі вылюдкамі - гадзяня знішчылі маіх сваякоў у Заходняй Беларусі. А бо ўсё магло быць зусім інакш - калі б гісторыя пайшла ў іншае рэчышча ракі.

Калі лічыць "ракой" наш лёс.
Аватара пользователя
Vadim Deruzhinsky
Модератор
 
Сообщения: 9283
Зарегистрирован: Вс дек 24, 2006 8:15 pm
Откуда: Минск

Сообщение propolis » Пн авг 08, 2011 10:35 am

Из доклада комиссии А.М. Шанина Коллегии ОГПУ о положении заключенных в Соловках

Начало мая 1930 г.
Сов. секретно
Москва


III. Режим и быт заключенных

Подъезжая к Кеми, Комиссия предполагала найти в режиме Соловков, старейшего лагеря СССР, более или менее установившийся правопорядок. Кажущаяся налаженность производства, трудоемкие работы, обширное жилищное строительство, наличие относительно солидных чекистских кадров – все это как будто бы должно обеспечивать твердый, нормальный трудовой режим.

На деле оказалось другое. На основании только добытых в процессе работы данных Комиссия приходит к заключению, что издевательства, избиения и пытки заключенных количественно уже перешли в качество, т.е. в систему режима. Фактически[м] материалом к этой части доклада служат:

1. Непосредственное обследование Кемского отдельного пункта, командировки Лесозавод № 4 при ст. Кандалакша, 1-го отделения СЛОН на о. Революции, 6-го отделения СЛОН при ст. Апатиты и к[омандиров]ки Разноволока близ станции Сорока и

2. Обозрение имеющихся в производстве ИСО СЛОН следственных дел и копий обвинительных заключений и постановлений по ранее законченным следделам.

В качестве метода обследования лагерей Комиссией применялся личный опрос всех арестованных по следственным и дисциплинарным делам и заключенных в общих бараках.

Как твердо установленный факт необходимо констатировать общую запуганность заключенных: жалобы на жестокость режима удавалось получить исключительно в отсутствии администрации, давая гарантию, что избиений больше не будет. Несмотря на это, уже на Лесозаводе № 4 поступило значительное количество жалоб и заявлений, подтвержденных при следственной проверке.

Объективная картина режима на Лесозаводе такова: прежде всего Комиссией осмотрен карцер. Это дощатый сарайчик площадью в одну квадратную сажень, без печи, с громадными дырами в потолке, с которого обильно течет вода (в этот день была теплая погода), с одним рядом нар. В этом «помещении» буквально друг на друге в момент прибытия Комиссии находилось 16 полураздетых человек, большинство из которых пробыло там от 7 до 10 суток. <….> Только накануне приезда Комиссии арестованным стали давать кипяток; ранее это считалось излишней роскошью.

По поступившим жалобам Комиссией было опрошено 8 человек, туловища и руки которых были покрыты явными даже для неопытного глаза кровоподтеками и ссадинами от избиений. Характерно, что вызванный для освидетельствования избитых лекпом, авторитетно прикладывавший ухо к различным частям тела заключенных, оказался попом, осужденным по 58/10 ст. УК (немедленно переведен на общие работы). Мотивы избиений – легкие дисциплинарные проступки, иногда – побеги и попытки к ним. Контингент избивающих – надзиратели, конвоиры, стрелки, десятники, комсостав охраны – в подавляющем большинстве из заключенных.

При обследовании Кемского отдельного пункта (Вегеракша) получено свыше 20 жалоб на истязания и на о. Революции – 48. Особенными зверствами на о. Революции отличался командир 5-й карантинной роты заключ[енный] Курилко, печальная слава о котором проникла даже в украинские ДОПР’ы; наиболее изощренные художества: заставлял заключенных испражняться друг другу в рот, учредил специальную «кабинку» для избиений, ставил голыми на снег («стойка»), принуждал прыгать зимой в залив и пр. Лишь в несколько более легкой форме проявили себя другие «администраторы».

Самое жуткое зрелище предстало перед членами Комиссии на командировке при ст. Разноволоки. Несмотря на усиленную подготовку к приезду Комиссии (экстренное обмундирование ночью раздетых, вывод заключенных из карцера, уничтожение клопов при помощи пожарной команды и проч.), Комиссии удалось выявить настолько тяжелую картину общего режима, что невольно припомнилось излюбленное выражение знаменитого Курилко: «Здесь власть не советская, а соловецкая».

Штрафизолятор, в котором помещается 51 человек, представляет большую комнату, отапливаемую раз в два-три дня; в полу и стенах щели; масса клопов; нар нет совсем; в несколько рядов стоят простые скамьи без спинок в четверть аршина шириной; все арестованные (штрафники перемешаны со следственниками) одеты только в белье, в белье же выводятся оправляться (два раза в сутки) и в баню. Режим следующий: с 3 часов утра до 9 часов вечера арестованные сидят («на жердочке») неподвижно и молча; за малейшее нарушение распорядка – побои. В 8 часов вечера – поверка, с 9 до 3 сон на полу. Для укрывания выдается по одному предмету из вещей заключенного. Сидят в таких условиях неограниченное время, многие до года. Освободившиеся вспоминают о «жердочке» с ужасом.

Режим следизолятора отличается отсутствием «жердочки», наличием нар и тем, что заключенные имеют одежду. Избиения же процветают в такой же степени, как в штрафизоляторе. При освидетельствовании избитых обнаружены не только ссадины, рубцы, кровоподтеки, но и значительные опухоли, а у одного и перелом бедра. «Особо» провинившихся сажают в «кибитку» – карцер, существование которого начальник командировки тщательно пытался скрыть. В карцере, сконструированном наподобие вышеописанного (Лесозавод № 4), нет нар, сквозь крупные щели пробивается снег. Провинившихся держат в нем независимо от погоды по 2–4–5 часов в одном белье. Выпускают только тогда, когда застывающие от холода жертвы начинают исступленно вопить. Один из заключенных в «кибитке» за несколько дней до обследования искромсал себе куском стекла живот. Заключенные в общих бараках также в отдельных случаях жалуются на избиения.

Культивируется эта система пыток начальником изолятора, осуществляется надзирателями и конвоирами и поощряется начальником командировки, членом ВКП(б).

Комиссией предложено немедленно ликвидировать «кибитку» и соответствующим образом оборудовать все прочие помещения.

Приведем [наи]более характерные следственные дела.

1. Вольнонаемный отделком командировки Воньга (1 отделение СЛОН) Кочетов систематически избивал заключенных, понуждал к сожительству женщин, присваивал деньги и вещи заключенных; неоднократно в пьяном виде верхом на лошади карьером объезжал лагерь, устраивал скачки с препятствиями, въезжал в бараки и на кухню, устраивал всюду дебоши и требовал для себя и лошади пробу обедов. Верхом на лошади Кочетов занимался и муштровкой заключенных, избивал их нагайкой, заставляя бежать и устраивал инсценировки расстрелов. Каждая из склоненных Кочетовым к сожительству женщин числилась у него под номером; по номерам же женщины вызывались на оргии, в которых принимал участие и сотрудник ИСО Осипов. По данному делу привлечено и арестовано 5 чел. Дело возникло в июне 1929 г., закончено только в апреле с.г. и направлено в Коллегию ОГПУ.

2. Дело группы стрелков, десятников и конвоиров (все – заключенные) – Сено, Герлятовича (оба шпионы8) и др. в количестве 8 чел. Работа в 4 отделении СЛОН (о. Соловки) – систематически избивали заключенных, опускали их в прорубь, часами выдерживали на улице и привязывали к столбу. Никто из обвиняемых до приезда Комиссии не был арестован. Дело предложено направить в Коллегию ОГПУ.

3. Дело надзорсостава к[омандиров]ки Энг-озеро 2 (3 отделение СЛОН) Золотарева и др. в числе 8 чел., систематически истязавших заключенных, в результате чего зарегистрировано было 3 смертных случая. Все обвиняемые арестованы. Дело направлено в Коллегию ОГПУ.

4. В 6 отделении СЛОН имеется дело о систематических избиениях заключенных.

5. Дело начальника к[омандиров]ки 63 км Парандовского тракта (2 отделение СЛОН) в/н Иозефер-Гашидзе и 18 надзирателей-стрелков, дневальных и десятников (все – заключенные). Обвиняемые под звуки гармонии избивали заключенных валенками с металлическими гирями; загоняли раздетых заключенных под мост в воду, где выдерживали их по несколько часов. Обвязывали ноги веревками и волокли таким образом на работу. В виде особого наказания заставляли стоять в «параше». Одного заключенного избили до потери сознания и подложили к костру, в результате чего последовала смерть. Сам Гашидзе оборудовал карцер высотой не более 1 метра, пол и потолок которого были обиты острыми сучьями; побывавшие в этом карцере в лучшем случае надолго выходили из строя. Отмечено несколько случаев прямого убийства заключенных в лесу. Несколько человек умерло в карцере. Многие, доведенные до исступления, кончали самоубийством или же на глазах у конвоя бросались бежать с криком «стреляйте» и действительно пристреливались надзором. Данное дело возникло в августе 1929 г., неоднократно сознательно откладывалось и лежало месяцами без движения и было скрыто от Комиссии; когда же члены последней узнали о его существовании, то им было заявлено сначала, что дело отправлено в Москву, затем – что оно находится у прокурора и лишь 24 апреля дело с обвинительным заключением поступило в Комиссию. Многие эпизоды дела явно смазаны, а часть обвиняемых во главе с Гашидзе находилась на свободе. По делу ведется детальное расследование сотрудником ОГПУ.

При ознакомлении с постановлениями по ранее законченным делам об издевательствах над заключенными установить точное количество направленных в ОГПУ и прекращенных в дисциплинарном порядке следственных дел не представилось возможным. Выявлено, однако, 8 случаев явно незаконного прекращения в дисциплинарном порядке дел с совершенно конкретно установленными случаями истязаний заключенных. Кроме того, 8 числящихся прекращенными или переданными на усмотрение администрации УСЛОН аналогичных дел совершенно не оказалось в архиве. Приведенные примеры относятся к концу 1928 г., но Комиссией обнаружено и два возмутительных дела, возникших уже в 1930 году.

1. 15 марта с.г. тов. Эйхманс было отдано распоряжение о производстве расследования по жалобам заключенных на избиения и об аресте виновных в случае подтверждения (3 отделение СЛОН). Несмотря на то что виновность конвоира установлена, арестованы они до приказа Комиссии не были (дело Шульца и Проценко).

2. Дело о вполне доказанной смерти заключ[енного] Бурзака от побоев, нанесенных ему десятником из заключенных Мелещиным, по прямому распоряжению администрации УСЛОН’а было прекращено. По делу ведется расследование сотрудником ОГПУ.

В процессе работы Комиссии установлен ряд случаев избиения заключенных сотрудниками ИСО (заключ[енными] из бывш[их] чекистов). Сотрудник ИСО Горбачев уже арестован, по поводу других начато расследование. Всего на 24 апреля Комиссией арестовано 24 чел., вместе же с делами ИСО привлечено 74 чел., из коих арестовано 47, а об аресте остальных отдано распоряжение. Следствие развивается специально вызванным из Москвы сотрудником ОГПУ.

Таким образом, обследованием Комиссии система пыток, избиений и истязаний заключенных охвачено по всем отделениям УСЛОН.

Вопросы быта заключенных обследованы Комиссией относительно поверхностно. Внимание фиксировалось, главным образом, на основных дефектах обслуживания населения лагерей и основных их запросах и нуждах.

Как повсеместное явление отмечена жалоба заключенных на отсутствие нормированного рабочего и выходных дней. Большинство работ СЛОН носит сезонный характер: лесоразработки, рыбные промыслы, дорожное строительство, сельское хозяйство и т.д. На этих отраслях труда нормировать рабочий день, особенно в связи со специфическими атмосферными условиями, представляется невозможным. Работа распределяется по урокам, причем о непосильной тяжести последних поступает масса заявлений. Выходной день соблюдается лишь на мелких кустарных производствах.

Определенную приказом по УСЛОН’у норму продпайков можно признать по существу удовлетворительной, но благодаря злоупотреблениям или халатности обслуживающего персонала сплошь и рядом как система наблюдаются случаи недодачи пайков, изготовления крайне однообразной пищи и проч.

Культурно-просветительное обслуживание заключенных налажено в своей структуре удовлетворительно. Почти повсюду имеются красные уголки, очень приличны стенгазеты, читаются лекции на различные темы, но объекты обслуживания ввиду крайней тяжести работы не в состоянии заниматься культурным времяпрепровождением. Кроме того, культпросветработа в большинстве командировок явно не соответствует жестокости режима.

Возмутительно поставлено повсюду дело доставки корреспонденции. Заключенные жалуются на задержку писем в течение 1–3 месяцев. При обследовании п/о Труда и Учета СЛОН Комиссия натолкнулась на несколько десятков пачек писем, лежащих на полках почти сплошь свыше двух месяцев и ждущих разметки. В цензуре ИСО письма задерживаются до 1-го месяца. В связи с организацией аппаратов цензуры при отделениях СЛОН и, в частности, на Соловках (по предложению Комиссии) этот срок должен значительно сократиться.

Жилищные условия заключенных чрезвычайно тяжелы, ни о какой норме говорить не приходится, так как обитатели обследованных бараков из-за крайней скученности в большинстве спят, тесно прижавшись друг к другу. На постельные принадлежности нигде нет и намека. Вновь построенные бараки производят более благоприятное впечатление, но тем более резок контраст между ними и массой старых бараков.

Из рук вон плохо медицинское обслуживание населения. На 57 000 человек населения лагерей имеется всего лишь 28 врачей, сосредоточенных почти исключительно при стационарах отделений СЛОН. Квалификация лекпомов (180), несущих совершенно самостоятельную работу, недостаточно проверена. Большинство лекпомов не имеет медицинского образования. Кроме того, все они как заключенные целиком зависят от администрации командировок, вследствие чего даже при наличии желания не в состоянии должным образом реагировать на жестокость режима, направление на работы заведомо нетрудоспособных и проч. Многие из них к тому же усвоили линию поведения начальства и сами проводят ее, не оказывая больным помощи, грубо выгоняя их и т.д. Случаи избиения, естественно, не фиксируются. Такие факты отмечены по всем командировкам.

В значительной степени как следствие жестокого режима и сурового быта заключенных приходится рассматривать чрезвычайно высокую заболеваемость и смертность последних. За два квартала 1929/30 г. переболело в стационарах 25 552 человека, т.е. 44,6 % населения. Амбулаторных посещений за этот же период было 425 426, или 743,8 % по отношению к населению. Умерло за те же полгода 3583 человека, т.е. 6,8 % населения, или 14 % стационарных больных; из этого числа 1004 человека, или 26 %, умерло от сыпного тифа и 396, или 11 %, – от истощения и малокровия. К этой статистике нужно прибавить уже упоминавшиеся в разделе о рабсиле данные об изнашиваемости заключенных: за 10 месяцев 1929/30 года отсеяно как непригодных к работе 25 % полноценной рабочей силы.

В целях пресечения дальнейшего процветания жестокого режима и для улучшения быта заключенных Комиссией предприняты следующие меры.

1. Предложено немедленно ликвидировать систему заключения в неприспособленные (неотапливаемые) помещения.

2. Предложено срочно оборудовать (нарами и проч.) все арестные помещения.

3. Изысканы средства и внесены в смету ассигнования на улучшение продовольственного и вещевого довольствия заключенных (постельные принадлежности и проч.).

4. Арестовано, как уже указано выше, 24 человека из состава администрации, надзора и охраны командировок.

5. Арестованы начальник п/отдела Труда и Учета, зав. Торговым п/отделом и нач. Дорстройтотдела УСЛОН; вносится предложение отстранить от должности помначУСЛОН.

6. Углубляется и развивается следствие по заведенным делам и начинаются новые.

7. Проведена разъяснительная кампания среди партийной части работников УСЛОН.

В результате энергичных мероприятий Комиссии системе истязаний заключенных пока положен предел.

[Подпись отсутствует]

ЦА ФСБ России. Ф. 2. Оп. 8. Д. 116. Л. 102–112; опубл.: Исторический архив. 2005. № 5. С. 70–76

-----------------------------------
Чалавечай агiднасцi ні канца ні края
propolis
Модератор
 
Сообщения: 1295
Зарегистрирован: Вс июн 22, 2008 8:37 pm
Откуда: Палесье

Сообщение propolis » Чт авг 11, 2011 6:22 am

Изображение
propolis
Модератор
 
Сообщения: 1295
Зарегистрирован: Вс июн 22, 2008 8:37 pm
Откуда: Палесье

Сообщение propolis » Пн авг 15, 2011 9:12 am

Родная Советская власть.

"...Сельская комиссия дала нам твердое задание на 150 пудов хлеба: озимого – 100 пуд., ярового – 50 пуд. Я такого задания выполнить не могла, ввиду того что у меня семейства три души и земли три надела... всего 15 саж. Я засыпала 15 пуд. хлеба, а больше не могу... Мой муж – старик 68 лет, к труду неспособен, и мальчику моему 12 лет, а мне 47 лет. Комиссия с нами не посчиталась, забрали лошадь с упряжью и купленную новую упряжь и молодую лошадь, 7 штук овец, 25 пуд. муки, 2 шубы, 2 зипуна, 12 аршин сукна для онучек неваленных, 1 пару онуч валенных, 1 выделенную кожу, 2 пары женских сапог теплых, 1 пару мужских кожанных, 9 холстов полотна беленого, 4 теплых платка, 2 сарафана, 2 кружки, 4 ножа, 2 веревки и т.д. Когда пришли забирать, мужа не было дома. Я хотела не допустить. Они меня били и связали, положили книзу лицом и издевались надо мною... Оставили голую и босую и забрали 7 крепких досок, наготовленных для гробов, и одно седло и 13 кур. Ходатайствую... установить меня в дом, т.е. в хату, и возвратить мое указанное выше имущество..."

Бочарникова М.Е., д.Тюрино Троицкого района Центрально-Черноземной области.

РГАЭ. Ф.7486. Оп.1. Д.236. Л.40. Копия. Машинопись.
------------------------------------------
Каб увесь род гэтых бальшавiкоу згніу да апошняга чалавека без следу.
propolis
Модератор
 
Сообщения: 1295
Зарегистрирован: Вс июн 22, 2008 8:37 pm
Откуда: Палесье

Сообщение propolis » Ср авг 17, 2011 7:43 pm

http://gazetaby.com/index.php?sn_nid=38650&sn_cat=35

Борис Берман. Всебелорусский палач

На его совести без преувеличения тысячи жизней белорусов. Среди руководителей НКВД он был одним из передовиков и требовал увеличения лимита на отстрел жителей БССР. Накануне Дня памяти жертв сталинизма и нацизма, отмечаемого 23 августа, «Салідарнасць» вспоминает о злодеяниях наркома внутренних дел БССР Бориса Бермана.

В Минск Борис Берман прибыл в начале 1937 года. За плечами 35-летнего выходца из еврейской купеческой семьи уже был большой, если не сказать огромный опыт работы. Начав работать в органах ЧК в 1920 году в Забайкалье, он в начале 30-х был резидентом разведки ОГПУ в Европе, а с 1936 года занимал пост замглавы секретно-политического отдела НКВД, занимавшегося выявлением «антисоветских элементов».

Его старший брат Матвей Берман – начальник ГУЛАГа и заместитель главы НКВД СССР, жена Мария Бак – сотрудница госбезопасности.

Советский разведчик Дмитрий Быстролетов, работавший с Берманом за границей, описывал своего сослуживца как «высокого, стройного, молодого, вернее, очень моложавого мужчину, любимца женщин, всегда веселого, энергичного».

Несколько иными красками описала облик Бориса Бермана в книге «Незабываемое» Анна Ларина, жена Николая Бухарина. После ареста «любимца всей партии» 27 февраля 1937 года НКВД явилось на квартиру Бухариных с обыском: «Берман пришел точно на банкет: в шикарном черном костюме, белой рубашке, кольцо на руке с длинным ногтем на мизинце. Его самодовольный вид внушал отвращение».
Всего через пять дней, 4 марта 1937 года, ставленника Москвы Бориса Бермана официально назначили народным комиссаром внутренних дел БССР. Как сегодня сухо отмечается на сайте КГБ, во время его руководства в Беларуси «были проведены наиболее масштабные репрессии в отношении населения республики». Алексей Наседкин, следующий за Берманом глава белорусского НКВД, сказал более эмоционально: «В Минске это был сущий дьявол, вырвавшийся из преисподней».
Начало операции

До августа 37-го на совести Бориса Бермана, похоже, были лишь отдельные жизни белорусов. В частности, выбросившегося во время допроса из окна председателя Совнаркома БССР Николая Голодеда, арестованного Берманом.

Совершенно иной размах репрессии приобретут с 5 августа – эта дата станет началом сталинской операции против народа – «большого террора» – и сделает 1937 и 1938 годы одним из самых страшных периодов в истории нашей страны. Главная причина репрессий в год 20-й годовщины Октябрьской революции – сильнейший кризис в управленни государства, полная экономическая и управленческая бездарность на самом верху, отмечают историки.

Приказ наркома внутренних дел Николая Ежова № 00447 под грифом «Совершенно секретно» гласил: «Приказываю с 5 августа 1937 года во всех республиках, краях и областях начать операцию по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников».

Согласно приказу все репрессированные делились на две категории. К первой относились

«наиболее враждебные элементы». Они подлежали немедленному аресту и затем расстрелу. Ко второй категории относились все остальные «враждебные элементы». Они подлежали аресту и заключению в лагере на срок от 8 до 10 лет.

Приказом определялись лимиты для репрессий по регионам – это были круглые цифры, что свидетельствует о целеустремленности на убийства и репрессии, а не желании выяснять правду и виновность людей. Согласно первоначальной разнарядке (впоследствии лимиты в несколько раз увеличат) в БССР обязывалось расстрелять 2 тысячи человек и отправить в лагеря 10 тысяч.

Приговоры должны были приводиться в исполнение «тройками». Белорусскую согласно приказу № 00447 возглавил Борис Берман.
Шифровка первого секретаря ЦК КПБ Шаранговича Сталину и Ежову от 9 июля 1937 года (ответ на требование политбюро представить из регионов количество подлежащих расстрелу и высылке): «На Вашу телеграмму от 3 июля сообщаем, что нами учтено ранее высланных и возвратившихся кулаков и уголовников в Белоруссии 12 800 человек, из этого количества предлагаем расстрелять 3 тыс. человек, как наиболее враждебных и ведущих активную контрреволюционную работу и выслать из пределов Белоруссии 9800 человек менее активных, но враждебных элементов. В состав тройки предлагаем: НКВД Белоруссии Бермана Б.Д.». Резолюция Иосифа Сталина – «За». Шарангович впоследствии будет расстрелян

Орден Ленина за убийства

В советской Беларуси по ночам шли массовые аресты. Род занятий и национальность значения не имели. Вот что показал в своем письменном заявлении сотрудник НКВД БССР Быховский, на чьей совести не одна исковерканная человеческая судьба (цитируется по книге «Куропаты: следствие продолжается»):

«Берман и бывший начальник следственного отдела Волчек на официальных совещаниях давали установки совершенно открыто, что, если враг не сдается, надо на него воздействовать физически и сломить его... Я в числе других стал это делать. Я начал применять при допросах к арестованным самые разнообразные методы издевательств... Бил их руками, сажал на стул, затем вынимал из-под них стул и они падали, клал на пол, сгибал вдвое и ставил сверху табурет, садился на него и сидел до тех пор, пока эти лица не начинали давать показания, плевал им в лицо и пр.»

Естественно, в результате таких издевательств арестованные признавали себя виновными и давали показания на других. В суде Быховский заявит: если бы он не выполнял распоряжения Бермана, его бы сделали польским шпионом и также расстреляли.
Дмитрий Быстролетов в своих мемуарах «Пир бессмертных» привел воспоминания о Борисе Бермане следующего главы НКВД БССР Алексея Наседкина:

«По субботам Берман устраивал производственные совещания. Вызывали на сцену по заготовленному списку шесть человек из числа следователей — три лучших и три худших. Берман начинал так: «Вот один из лучших наших работников, Иванов Иван Николаевич. За неделю товарищ Иванов закончил сто дел, из них сорок — на высшую меру, а шестьдесят — на общий срок в тысячу лет. Поздравляю, товарищ Иванов. Спасибо! Сталин о вас знает и помнит. Вы представляетесь к награде орденом, а сейчас получите денежную премию в сумме пяти тысяч рублей! Вот деньги. Садитесь!». Вдруг в мертвом безмолвии Берман громко называл фамилию… «Вот Михайлов Александр Степанович. Смотрите на него товарищи! За неделю он закончил три дела. Ни одного расстрела, предлагаются сроки в пять и семь лет». Гробовая тишина. Берман медленно подходит к несчастному. «Вахта! Забрать его!». Следователя уводят… «Выяснено, что этот человек завербован нашими врагами, поставившими себе целью сорвать работу органов, сорвать выполнение заданий товарища Сталина».

Уже льющейся крови Берману было мало. Он просил увеличение разнарядки на репрессии – впрочем, в этом он ни чем не отличается от руководитлей НКВД в других регионах СССР.

В 1939 году на следствии Николай Ежов утверждал: «Берман, в свою очередь, боясь ареста, старался вовсю... Без конца требуя увеличения «лимитов», Берман под категорию репрессируемых «националистов» проводил совершенно необоснованные репрессии».

В 1956 году в докладе комиссии ЦК КПСС было приведено заявление начальника 3 отдела УГБ НКВД БССР Гепштейна: «Во второй половине октября 1937 года вернулся из Москвы... Берман заявил мне, что мы, оказывается, очень резко отстали от всех без исключения УНКВД Союза, что в Ленинграде разоблачено 2000 человек, на Украине 4000 человек и что поэтому нам необходимо резко перестроить всю работу».

Видимо, практически сразу после этого порыва Бермана и состоялась одна из самых кровавых ночей в нашей истории. С 29 на 30 октября 1937 года в подвалах минской внутренней тюрьмы НКВД было убито около сотни деятелей белорусской культуры. В том числе 22 писателя, среди них – Михась Чарот, Василь Каваль, Михась Зарецкий и другие.

Из известных писателей уцелели единицы. По воспоминаниям белорусского эмигранта Сымона Кандыбовича, автора текста гимна «Мы, беларусы» и председателя Союза писателей БССР Михася Климковича спасло только то, что перед страхом ареста он порезал себе горло лезвием – поэт остался жив.

В своих стремлениях Борис Берман был преданным проводником линии Сталина. В ноябре 1937 года, выступая перед жителями Россонского района, он сказал (цитируется по газете «Советская Белоруссия», номер от 3 декабря 37-го):

– Выродки, заклятые враги и палачи белорусского народа долгое время вели свою гнусную предательскую работу. Потребовалось вмешательство в белорусские дела лично тов. Сталина. Никто другой, как тов. Сталин, по одному письму, по одному сигналу из Белоруссии сказал, что в БССР есть враги, которые мешают народу наладить культурную жизнь. Тов. Сталин дал указание громить врагов, и мы начали их громить.
Берман организовывал показательные процессы по выявлению «вредителей» и «шпионов» в Жлобине, Гомеле, Лепеле и других городах. Жители БССР писали друг на друга доносы, требовали в газетах расстрелов.

Надо сказать громлением «врагов», т.е. репрессиями и убийствами, Берман занимался день и ночь. В книге «За кіпучай чэкісцкай работай» Александр Лукашук приводит запись врачей о здоровье Бермана из поликлинники санитарного отдела НКВД: «Чрезмерная утомленность, боли в районе сердца».

Усердия Бермана в Москве не остались незамеченными. В конце 37-го его наградили орденом Ленина.

Берман – немецкий шпион

Итоги нахождения Бориса Бермана во главе НКВД БССР были ужасны. После начала «большого террора» лимиты на количество репрессированных, как он и просил, неоднократно повышались. К примеру, постановлением от 31 января 1938 года Беларуси был установлен дополнительный лимит в 1500 человек по первой «расстрельной» категории (данные из книги историка Леонида Наумова «Сталин и НКВД»).

На сайте КГБ Беларуси сообщается, что за четыре месяца да своей отставки, в январе 1938 года на совещании у наркома внутренних дел СССР Ежова Борис Берман назвал общую цифру репрессированных по Беларуси — 60 тысяч человек. В следующие месяцы эта цифра, естественно, выросла.

Если говорить конкретно об убийствах, то по данным Леонида Морякова с августа 1937-го до окончания сталинской операции в ноябре 1938-го НКВД в Минске было расстреляно более 10 тысяч человек.

Но должность народного комиссара внутренних дел БССР Борис Берман занимал немного меньше – в мае 1938-го Москва его отозвала на пост начальника третьего управления НКВД СССР, где он занимался уничтожением «вредителей» и «шпионов» на транспорте.

Совсем скоро карьера палача бесславно оборвалась. 24 сентября его арестовали. Обвинения были такими же невероятными как и те, по которым он судил людей в Беларуси. В итоге Борис Берман признался в работе на немецкую разведку.

22 февраля 1939 года чекист был приговорен к расстрелу – приговор приведен в исполнение на следующий день.

Имя Бориса Бермана можно было бы вообще вычеркнуть из истории. Но Куропаты, место массовых захоронений репрессированных, активно расширявшееся в годы его работы в Беларуси, сделать этого не позволят еще долго.
propolis
Модератор
 
Сообщения: 1295
Зарегистрирован: Вс июн 22, 2008 8:37 pm
Откуда: Палесье

Пред.

Вернуться в История

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 30

cron