После смерти Витовта, Великим Князем становится Свидригайло. В ходе борьбы за власть, Великим князем становится Сигизмунд. Его власть признали Жемайтия, Ковно, Вильно, Троки, Гродно, Минск, Новогрудок. Свидригайло уходит в Полоцк и провозглашает Княжество Руское. В ВКЛ началась гражданская война (1432 - 1436гг).
Ваши мысли.
Свидригайла в Полоцке.
Модераторы: goward, Vadim Deruzhinsky, Andrey Ladyzhenko
Сообщений: 19
• Страница 1 из 2 • 1, 2
Свидригайла в Полоцке.
звездочет » Пт мар 05, 2010 5:56 pm
-
звездочет - Сообщения: 1269
- Зарегистрирован: Ср окт 21, 2009 9:13 am
lietuvaitis » Пт мар 05, 2010 7:15 pm
Jonas Matusas. Švitrigaila Lietuvos didysis kunigaikštis. Mintis, Vilnius, 1991 (первое издание - Kaunas, 1938)
Йонас Матусас. Швитригайла - великий князь Литовский.
3. Общая оценка Швитригайлы
Ранняя историография укоряла Швитригайлу в особенной благосклонности к русским и православной вере. В самом деле, есть и такие данные в источниках. К примеру, Длугош говорит, что этот князь привлек "особенно русских и настроен на их веру" (... Ruthenorum singuliarius, in quorum ritum... ferebatur inclinatior). В другом месте он пишет о благосклонности к "греческой секте" (так историк называет православных) или даже об особом благоприятствовании (... sectae Ruthenicae quam maxime favente). Основу этой благосклонности Длугош приписывает матери Швитригайлы и ее воспитанию. Дескать, детей она "воспитывала по греческим обычаям и привила им греческую веру" (... ad mores formabat Graecos, ritum Graecum illis instillans). Наконец, русское влияние на Швитригайлу оказывала, мол, и его жена83. Послы Ягайлы к Евгению IV в ноябре 1431 г. формально обвиняли великого князя, укоряя союзом с православными и неверными84. Сохранилось письмо польского канцлера епископа Олесницкого кардиналу Цезарини, написанное во второй половине января 1432 г. Это - обвинительный акт Швитригайле. По словам канцлера, литовцы - католики, а Швитригайла - предводитель русских, раздавший им лучшие должности. Еще во времена Витовта этот князь, мол, привлек к себе русских, которые теперь не позволяют литовцам помириться с братьями поляками, дескать, в этом случае их влияние уменьшилось бы. Все союзники Швитригайлы, якобы, либо схизматики, либо еретики85. Ему также ставилось в укор, что он, мол, не покровительствовал католичеству. Жигимонт Кестутьевич в конце октября 1439 г. писал Альбрехту II, что во времена его предшественника, дескать, католичество было "оттеснено и уничтожено" (extincta et ad infimum depressa) 86. Почти в тех же самых словах жалобы повторяет и начальник канцелярии великого магистра крестоносцев87. Посланник Ордена Людвик Ланзее [Liudvikas Lansee] 21 декабря 1432 г. написал своему начальнику в Мариенбург, что русские у Швитригайлы хотят "остаться живыми или мертвыми" (bei im lebende unde thot czu blibende)88.
Такие свидетельства мы находим в источниках. Из историков уже Коцебу упомянул об "особой любви к русским" (Vorliebe) Швитригайлы. Другие же совершенно ясно это подчеркивают. Пропустив ранних авторов, я здесь перечислю несколько поздних. Любавский превозносит дружбу младшего брата Ягайлы [Швитригайлы] с русскими, он это дело просто раздувает. На литовский престол /167/ кандидатуру Швитригайлы, мол, выдвинули "русские люди" (russkije liudi). Православные русские участвуют в важных политических деяниях. Они сидят рядом с литовцами в совете великого князя. Швитригайла, якобы, презирал литовских вельмож и даже всячески их наказывал. Поэтому неудивительно, что второй раздел "Литовского-русского сейма" назван "Национальная и политическая борьба в Литовско-Русском государстве". А. Волдемар почти целиком повторил взгляд Любавского89.
Грушевский писал, что Швитригайла, в борьбе с Ягайлой, дескать, везде опирался на "русские силы". Он, якобы, окружил себя русскими и одобрял их религию. В то время, мол, в Литве была заметна тенденция "превратиться полностью в русское государство" (stati vpovni ruskoju deržavoju). Украинский историк ни с того ни с сего принимает утверждение Литовской летописи, что "русские князья и бояре посадили Швитригайлу на престол великого русского князя"90.
Наиболее последовательно тот же самый взгляд развил Левицкий. Он обзывает русских "схизматической сектой", хотя теологически так называть их неточно. Представив сомнительные данные о благосклонности Молдавии гуситам, историк гадает о подобном движении на Руси, и наконец делает конъектуру о возможности объединить "восточную схизму с западной схизмой". Якобы, для Ордена договор со швитригайловской Литвой был бы "соединением со схизматиками и помощью схизме в ее борьбе с католическим монархом". Наконец, профессор Левицкий употребляет вульгарную поговорку, вишь, великий князь хотел быть "козлом и овцой" (kozlem i owcą), поскольку якобы покровительствовал русской секте и одновременно лежал ниц перед папой91.
Такой же или похожий взгляд выражают Hildebrand, St. Smolka и Kutrzeba. Из новейших авторов можно упомянуть Ловмянского, Флоровского, Кролманна и даже Коланковского92. Разумеется, на них всех оказали воздействие вышеупомянутые источники, особенно же - их односторонние интерпретации.
Почти до последних лет историки вещали, что Швитригайла большей частью опирался на князей, особенно русских. Это мнение идет еще со времен Коцебу. Здесь мы встречаем все те же имена Любавского, Грушевского, Волдемара, Левицкого, Коланковского, наконец совсем нового автора др. З.Ивинскиса93.
Что касается русскости Швитригайлы и его православности надо сказать, что это - взгляд поляков, который был широко распространен в Европе канцелярией польского короля, особенно Олесницким и /168/ его секретарем Длугошем.
Из первых разделов нашей работы видно, что все эти деятели жили под звездой унии. Поскольку наследник Витовта этому кроваво воспротивился, само собой он стал врагом Польши и поляков, которого нужно было дискредитировать в глазах Европы. Для этого и были использованы мнимые русскость и православность Швитригайлы. Упомянутая прусскими крестоносцами заметка, как уже мы заметили в другом месте, появилась под влиянием польских источников. В русских хрониках мы также не находим особых симпатий в отношении Швитригайлы. Новгородская Первая летопись лишь одной строкой упоминает его правление. Псковская Вторая летопись только сухо описывает битвы Жигимонта с Ольгердовичем [Швитригайлой] и не молвит ни слова в пользу последнего. Тверская летопись, описывая Ошмянскую битву зимой 1432 г., проговаривается: "И Бог помог Жигимонту" (I pomože Bog Zigimontu). Наконец, Густынская летопись осмеливается утверждать, что, борясь на стороне Швитригайлы, "русские князья начали приходить в упадок и нищать" (russkie kniazi načaša oskudevati i obniščevati)94. Если бы Швитригайла был великим покровителем русских и православия, то, без сомнения, это оставило бы следы в русских летописях. Наконец, удивительная вещь: Москва активно не поддержала его усилий по возврату утерянного престола. В 1408-1409 г.г. она совершенно оставляет Швитригайлу, который вынужден бежать к татарам. Такое поведение очага русскости и православия очень много что значит. Ольгердович, как подстреленный лев, метался по Волыни и, отчаявшись, даже был вынужден признать верховенство Польши, а тем временем правители Москвы на это смотрели и не пошевелили ни пальцем.
Первым против приписывания Швитригайле русскости и православности выступил князь Юзеф Пузына [Juozas Puzyna]. В своей работе „Switrigail von Litauen", выпущенной в 1914 г., он удачно раскритиковал тезисы Левицкого и Любавского. Только неясно, почему эта работа осталась как бы неизвестной польским историкам, писавшим монографии о Швитригайле. Вторым ученым, выступившим против старых взглядов, стал Оскар Галецкий [Halecki]. В выпущенной в 1915 г. своей книге „Ostatnie lata Świdrygielly" он ясно высказался, что на Волыни не было межнациональной розни, а лишь "областной партикуляризм" (partykularyzm dzielnicowy). То же касается и собственно "настоящей" Литвы, что заметно и между Великой Польшей и Малой Польшей, наконец между литовской Аукштайтией и литовской Жемайтией. Свои взгляды Юзеф Пузына полностью развил в книге „Dzieje unji Jagiellonskiej". Галецкий здесь строго отметает какую-либо благосклонность Швитригайлы по отношению к русским, так же как и этнорелигиозный /169/ антагонизм в Литве. Правда, что вокруг этого князя более всего сплачивались русские, но это явление только отчасти и случайно было связано с этнорелигиозными различиями. Все опиралось на "территориальный антагонизм между собственно Литвой и ее областными административными единицами управления"95. В целом, взгляд Галецкого принимает и Коланковский. Только, как выше мы имели возможность убедиться, он не в одном месте настроен свернуть в пользу старого мнения96. Нельзя сказать, что Швитригайла опирался, мол, только лишь на князей. Ведь известно, что и при Витовте в совете великого князя участвовали и православные князья правящей династии. Когда в 1398 г. свои провозгласили Витовта королем, на этом собрании мы находим восемь князей97. Представителей этого сословия находим и при Жигимонте Кестутьевиче. В 1432 г. Гродненскую унию подписывают четверо, а в 1433 г. Трокский акт - даже семеро князей. Аргументация Барвинского заключается в том, что подписей князей нет под документами 1434 и 1437 г.г. Но здесь следует заметить, что акт 1437 г. был дан в тот же самый день и в том же самом месте, что и аналогичная польская грамота. Поскольку польский акт подписали только 4 человека, столько же подтвердили и литовский документ98. С другой стороны, известно, что в заговоре 1435 г. против Швитригайлы были замешаны и князья. Наконец, во времена Казимира князьям не единожды поручаются ответственные должности99. Таким образом, Швитригайле нельзя приписать какое-либо особенное общение с этим высоким сословием. Примерно такой же порядок был в Литве до него и после него100. Кое-кто подчеркивает факт, что Швитригайла чаще всего писал письма на русском. Левицкий говорит, что иногда случалось так, что в канцелярии этого князя не оказывалось писаря, умеющего писать не только по-русски.101. Но по-русски писали также и Ягайла и Витовт. Первый на этом языке издает документ от 28 апреля 1387 г., вверяя Скиргайле Полоцк и другие земли на Руси и в Литве. Так он пишет [и] владельцам вотчин 10 января 1389 г. О русских грамотах Ягайлы говорит Витовт 14 мая 1430 г.102 Русский язык в грамотах использовал и Витовт. К примеру, в 1399 г. он писал виленскому епископу по-русски. Не раз он и с Ягайлой на этом языке переписывался103. Это только несколько примеров из практики этих двух правителей. Случалось, что и польский король Владислав III использовал русский язык; вот он пишет на этом языке православным священникам в 1443 г. /170/
Для внутренних дел русским языком пользовался и Казимир Ягайлович104. Ливонский магистр иногда посылал к Швитригайле владевших русским послов. Но из этого нельзя делать какие-либо особенные выводы, тем более, что этот князь выпустил немало грамот и на латыни. Латынь его просили использовать и крестоносцы; видимо, в их канцелярии он был привычен105. Ранее я упоминал упрёк Длугоша, де Швитригайле русскость привила его мать. Но, согласно тому же источнику, точно так же воспитывался и будущий король Польши Ягайла106.
В целом в Литве литовцы и русские уживались подобру. Уже Грушевский отметил, что во времена Ягайлы и Витовта неравноправие католиков и православных русских было лишь теоретическим, а исключение русских из привилегий - лишь иллюзорным. Земли Витебска и Полоцка уже во времена Витовта получили областную привилегию - к примеру, запрет внесудебных наказаний и освобождение от некоторых повинностей. У Киева, Смоленска и других северных областей было так называемое "обычное право" или "старина". Уже в 1392 г. Луцк получил такие же права, какие были у Львова. Если кому и послужила привилегия Жигимонта 1434 г., так это русским настоящей Литвы, скажем, Черной Руси, Подляшью, Минску и Мстиславлю107. Естественно, она должна была определенно повлиять и на жителей-нелитовцев. По крайней мере, до того в деятельности Швитригайлы нельзя узреть какого-либо этнического антагонизма. Но и позже, кажется, его не было. Вот волынцы в нескольких случаях получают равные с католиками права, но с распростертыми руками встречают Швитригайлу и, не считая вызванных чужим влиянием беспокойств, все время остаются ему верны108.
На торжества коронации Витовта приглашаются разные соседние русские князья, великий князь Московский, господарь Молдавии, император Византии, православный митрополит, вместе с католиками и правителями татар. 2 Января 1430 г. Витовт дарует Андрею Бельскую область в Дрогичинской земле, но добавляет условие, чтобы не обижал русских жителей (Rutheni)109.
На Волыни пришлые литовцы сочетались браками с местными русскими. Среди них - Ольшанские, Хребтовичи, Мантовтовичи. Дочь Василия Острожского трижды выходит замуж все за литовских панов, наконец и сама становится католичкой. Более того: завещание православного Якова Немировича Рязановича подписывают, кроме прочих, православный священник и католический настоятель. Великий покровитель /171/ православных князь Федор Данилович, привлеченный на сторону церковной унии, в своем Остроге строит монастырь доминиканцев, которому отдает церковь Богородицы. Потом донации и права подтверждает и его сын Василий110. Также надо сказать, что не избегалось на Волыни и назначать литовцев [на должности].
Жигимонт Кестутьевич 17 декабря 1432 г. писал великому магистру крестоносцев, что Швитригайла, дескать, отступил от католической Церкви. Здесь русские называются неверными (ungloubigen)111. Но это очевидная клевета. Коланковский сравнивает Швитригайлу с Витовтом и находит, что первый был верующим, а второй - равнодушным (indiferentas)112. Ни один из известных историков не рискует приписать Швитригайле некатоличность. И в самом деле - Швитригайла очень любил баню, даже и убежав в Орден (1402-1403) и отправившись в Ригу (около 1426). Но, чтобы успокоить щепетильную совесть, он просит разрешения у папы. 21 июля 1431 г. Рим дает грамоту, что [Швитригайла] может купаться и в праздничные дни. Как мотив, указываются "определенные недуги и боли" (certos dolores et infirmitates), также и советы врачей113. У князя был личный капеллан - священник крестоносцев Иоанн. У Евгения IV князь выхлопотал себе и жене право иметь переносной алтарь, а своему капеллану – возможность служить особые престольные праздники. Та же инстанция разрешила пятничный пост заменить другими добрыми делами114. Когда был убит униатский метрополит Герасим, ранимая совесть Швитригайлы лишь тогда успокоилась, когда было получено отпущение из Рима. В своем письме, написанном папе 23 июня 1435 г., он "несказанно благодарит" (immensas graciarum acciones referimus) за прощение. Швитригайла просит, чтобы Базельский собор наказал Виленского епископа и Жигимонта духовными наказаниями 115. В окружении князя, видимо, было немало католиков, коль он объясняет папе, что указанное предательство готовилось против "нас и наших верных католиков" (nos et fideles nostros catholicos). 22 Марта 1433 г. 20 представителей русских князей, бояр, воинов и городов писали из Витебска Базельскому собору - дескать, клевета, что Швитригайла отступил от католической Церкви. Их торжественному заявлению следует всецело доверять. Но сам Швитригайла в своем письме тому же учреждению 14 марта слегка преувеличивает, утверждая, что якобы он учредил очень много (quamplures) костелов и их обеспечил. Точно известно, что в 1406 г. в Каменце /172/ он одарил монастырь францисканцев.
Возможно, что он жертвовал [Церкви] и больше, но вряд ли очень много. Для этого у него не было возможностей, потому что почти всю жизнь он провел в русских областях. Но нет никаких оснований из-за этого сомневаться в искренности великого князя, когда он пишет Базельскому собору, что, закончив свои "трудные и сложные дела" (ardua negotia), он будет заботиться о церковных учреждениях "с большим усердием и более обильными средствами" (attentius, et copiosius)116.
Поэтому неудивительно, что у Швитригайлы было много сторонников в литовском обществе. Согласно Длугошу, великим князем его избрала "литовская и русская знать" (Lithuanorum et Ruthenorum proceres). В другом месте он снова пишет, что этому правителю хватало советников, и прибавляет, естественно, "плохих" (pessimos)117. Сам Ягайла 14 и 21 июля 1431 г. пишет императору Сигизмунду [Zigmantui] и великому магистру, что Швитригайла, дескать, захватил власть в Литве при помощи "сообщников литовцев и русских" (complicibus tam Litwanis quam Ruthenis)118. Евгений IV совсем не упоминает русских. Освобождая Швитригайлу от присяги 1 января 1433 г. он отмечает, что князь был избран "князьями и боярами литовской провинции" (principes et barones provinciae Lithwanie)119. Радзиминский во введении нижецитируемого издания из необходимости освобождения подданных от присяги делает правильный вывод, что на стороне Швитригайлы было много литовцев-католиков. В том же смысле высказываются источники и после его свержения. Магистр крестоносцев 18.11.1432 пишет комтуру Ноймарка, что "литовцы бросают жен и детей и бегут к нему толпами" (Littwen gemeinlich weib und kind hinder en lossen und hewffig czu em lauffen). Описывая события той зимы Тверская летопись отмечает, что Швитригайла, дескать, "собрал князей литовских" (skopivsia Svetrigailo, kniazi Litovskie). Наконец, сам этот князь пишет, что его приглашают "литовцы и русские" (Littouwesche und Rusche hern)120.
Ягайла, приехав в Литву (1434), вынужден был призывать литовских бояр и знать поддержать Жигимонта, а не кого-либо иного. Очевидно, здесь имеется в виду Швитригайла121. В преддверии Вилкомирской битвы множество (plurimi) литовцев были неблагосклонны к занявшему трон Жигимонту. Эти свидетельства подтверждаются и событиями времен Витовта. Длугош, описывая его борьбу со Скиргайлой, говорит, что за Скиргайлой последовало немало "перебежчиков литовцев и русских" (quem Lithuanorum et Ruthenorum profugarum non spernenda /173/ multitudo sequebatur). В другом месте говорится, что Витовт мало доверял своим (de suis parum fideret)122. Когда в 1418 г. Швитригайла сбежал из кременецкой тюрьмы, согласно Коцебу [Kotzebue], с ним были "беглецы из Жемайтии и Литвы" (Vlyher von Samaythen und Littauen)123.
Обращаясь к отдельным персонам, видим что у Швитригайлы, особенно в первый период его правления, [на службе] были соратники его предшественника Витовта, к примеру, Румбольд (Rumbold). В 1409 г. для Витовта он занял Жемайтию. Около того времени его имя пишется под множеством документов великого князя. Он представляет делегацию Литвы на церковном соборе в Констанце. Следует припомнить, что Румбольд был главным маршалом или маршалом земли уже с 1411-1412 г. Вместе с виленским воеводой Гедговдом (с 1426), трокским воеводой Явно (Jawno, Jawnis) и другими они были известнейшими зачинщинками и надежными людьми в деле коронования Витовта. Гедговд и Румбольд (первыми получившие польские гербы в Городле) именем Витовта заявили польскому королю и представителям сословий, что великий князь, невзирая на их согласие или несогласие, все равно будет короноваться124. Румбольд с Явно, как в своем месте было сказано, за Швитригайлу положили головы. Жемайтский староста Кесгайла из знаменитого рода Волимунтовичей, за благосклонность к Швитригайле и подготовку в его пользу заговора был заключен в тюрьму. Иван Монивидович (Iwaszko Moniwidowicz), чей отец получил герб в Городле, верно служил Швитригайле (до 1440). Для него он в свое время удержал Киев. Высокопоставленный чиновник и соратник Витовта Юрий Бутрим (также городельский боярин) в 1435 г. ликвидирует смоленский заговор. Из литовцев - соратников Швитригайлы еще известны Сурвила, Вайдила, Юшка Довгелович , Рамейка (Remeika?), Waysotte, начальник Велёны Голимин (Golymyn) и, возможно, секретарь Саулюс (Saulus)125.
Разумеется, нельзя отрицать, что на стороне Швитригайлы боролось и немало русских. Но надо помнить, что Длугош называет русскими и тех литовцев, которые поселились в русских областях. Волынь с Луцком была очень важным для Швитригайлы опорным пунктом, который всегда был ему верен до самой его смерти. Здесь, любимый жителями, Швитригайла окончил свои дни. После исследования Галецкого невозможно сомневаться, что многочисленные роды волынских князей были литовского происхождения. /174/
Чаще всего они прибыли из Литвы недавно. Самая ранняя дата заселения литовцев - середина XIV века. Давайте вспомним еще несколько имен. Князья Сангушки и Чарторыйские - Ольгердовичи, управлявшие землями сыновей Ольгерда Федора и Константина. Несвижские произошли от Карибута. Скорее всего, того же происхождения и Звагольские. То же можно сказать и об Острожских, Четвертинских и Корецких. Ю. Пузына полагает, что они произошли от Нариманта Гедиминовича126. Большой сторонник Швитригайлы Юрша (луцкий староста, затем брянский и киевский воевода) был родом из Мстиславля (который Длугош и Литовская хроника называет литовской землей) и во времена Витовта переселился на Волынь. Ивашко Рогатынский был связан с родней Ольгерда. Литовского происхождения был и Ходко Юрьевич127.
После всего этого стремления Швитригайлы ясны. Безосновательно утверждение Любавского, что литовцы, якобы, "лишь с болью в сердце приняли кандидатуру Швитригайлы"128. Наконец, следует обратить внимание и на состояние литовскости в ВКЛ. Ведь известно, что Витовт с Ягайло разговаривали по-литовски. Ранее мы упоминали мнение проф. Ст. Смольки, что Витовт, возможно, одно-другое письмо мог диктовать и по-литовски129. Виленский епископ Матей также владел литовским. Надо полагать, что и Швитригайла не выделялся из этой среды. Известно, что он очень жаловал маршала прусских крестоносцев Хольта, с которым в 1402 г. отправился в Ливонию, а Хольт понимал по-литовски. Об этом свидетельствует письмо Витовта от 30 августа 1430 г., писанное из Даугай (Dowge - прим.пер.). Князь просит маршала Генриха Хольта (Henrich Holt), чтобы тот постарался прибыть с великим магистром на торжественную коронацию. Как мотив указывается - "Вы ведь знаете обычаи и язык нашего края и поэтому легко можете столковаться с нашими" (wenne ir wol kunnet die gelegenheit und den sprach unsers landės und kunnet euch mit den unsern wol besprachen)130. По-литовски говорил и представитель власти крестоносцев в Жемайтии Михаэль Кюхмейстер131. Очень важно, что правление Швитригайлы совпало с периодом, когда литовцы стали избегать обучаться в Краковском университете. Если при Витовте студентов из Литвы здесь было весьма много, в 1430-1400 г.г. мы их находим едва пару131. В этом месте я хочу напомнить одну случайную вещь. Поляк Длугош, сотрудник Олесницкого и воспитатель детей Казимира, описывая литовцев в своей "Истории Польши", вставил одну фразу на литовском (упоминая о передаче Жемайтии крестоносцам в 1405 г.)132. /175/
Наконец, очень интересно заявление польских бояр от 17 сентября 1446 г. Они соглашаются, чтобы Казимир мог "держать придворных-спутников из любого языка" (familiares lingwagii cuiuscunque tenere habere et fovere). Несомненно, здесь имеется в виду и литовский язык, потому что imediate перед этим говорится о резидировании правителя в Литве133, тем более, что в 1452 г. Збигнев Олесницкий упрекает Казимира в том, что в покоях (in suo cubiculo) он одних лишь литовцев держит134.
В 1445 г. Збигнев Олесницкий, оценивая унию обоих государств, в Литве нашел [опору влице] только одного епископа Матея. Из его письма (августа месяца) Матею можно сделать вывод, что другим литовским деятелям он в этом смысле не доверял135. Вообще, после убийства Жигимонта в Литве отмечается сильное стремление к самостоятельности. Наиболее красноречиво об этом свидетельствует достигнутая в борьбе привилегия 1447 г., в которой гарантируется (§ 2), что епископами будут назначаться только местные жители. Великий князь Литовский заявляет, что не будет наделять землями, имуществом и должностями никаких чужеземцев (nulli extraneorum), а только лишь жителей земель Великого княжества (solum indigenis ipsarum terrarum magni ducatus). Кроме того, Казимир в этой грамоте обещает не уменьшать земли Литовского государства, но еще больше их увеличивать136.
Сравнивания общественные настроения в Литве в последние годы правления Витовта со временем Казимира, получаем такую же картину. Естественно, есть и различия, но они, скорее всего, лишь третьестепенные. Красной нитью тянется усиление напряженности в отношениях с Польшей. Это создает для правления Швитригайлы определенное пространство и рамки, в которых проясняется не одно отдельное политические событие. В целом, можно сказать, что политика Швитригайлы была такой же, как и Витовта137. Самостоятельность литовского государства и неприкосновенность его земель — основные интересы этого великого князя. Они сталкиваются с планом канцлера Польши Олесницкого расколоть Литву на отдельные княжества и затем создать единое сильное польское государство. Из-за этого разгорается борьба. Зачастую Швитригайла использует и методы Витовта. Ведь татары не раз приходили на помощь и сыну Кейстута. Союз Швитригайлы с Орденом против поляков тоже Витовтом указан. В 1430 г. он часто писал великому магистру, что не пойдет без него на отдельное соглашение с поляками138. То же можно сказать и о союзах Швитригайлы с иноземцами против государя Литвы. /176/
Швитригайла стремился к высшей власти в Литве и, надо подчеркнуть, в этнографической Литве. Ведь он мог бы короноваться в каком-нибудь русском городе, скажем, в Полоцке, Смоленске, Киеве или где-либо еще. Кто-то скажет, что Витовт проводил другую политику в отношении Польши. Это правда, но, с другой стороны, после смерти он оставил отношения с этим государством чрезвычайно напряженными. Швитригайла принял это наследие и без оглядки развивал его дальше. Удивительная вещь - его подписи нет ни в едином документе об унии. Он не выражает покорность Польше и Ягайле, хотя это делают Витовт, Скиргайла, Федор Любартович, Жигимонт Кейстутьевич, Федор Данилевич [Danilewicz], Дмитрий Карибут, Василий Пинский, Симон-Ленгвений, Александр-Вигунт, жена Витовта Анна, епископы и прочие князья. Швитригайла не подписывает и никаких других актов, которыми Литва привязывается к Польше139. Если мы и находим его имя в пергаментах уний Жигимонта, то лишь как человека недоброй памяти, против которого заключаются договоры. Сто с лишним лет назад Коцебу высказал очень смелую мысль, что, дескать, если бы Швитригайла удержался на виленском престоле, то Польша еще первой половине XV века стала бы литовской провинцией140.
Швитригайла был разбит в неравной борьбе141. Разумеется, он не был одарен политическими и военными способностями Витовта, но, с другой стороны, столкнулся с очень мощной силой. Ведь известно, что поляки сумели парализовать даже стремления Витовта и связать дипломатическими интригами римского императора Сигизмунда. В Кракове всё предопределяли цели, само собой разумеется, что средства должны были подстраиваться под них. Здесь я хочу заметить, что иерархи католической церкви в Польше верно служили политическим делам, - угрызения совести из учебника аскетики были вычеркнуты. Так или иначе, Швитригайла был ярким политиком и с честью служил литовским делам Литвы. Вместе с Галецким можно сказать, что с этим Ольгердовичем исчезло "великое поколение Ягайлы и Витовта"142. Полагаю, что это исследование развеяло туман над трудами Швитригайлы. Не было какой-либо пропасти между ним /177/ и литовским обществом. После этого непонятно, как Левицкий когда-то удивлялся, что литовцы против [воли] поляков выбрали Швитригайлу и потом в разгар битвы его бросили143. Правильно оценить Швитригайлу полякам мешал (особенно это касается старых довоенных времен) предмет унии. Для проф. А. Левицкого борьба поляков со Швитригайлой была борьбой "за высшие ценности, то есть веру и Церковь"144. Для него вся деятельность этого князя - враждебная, поэтому свою монографию он назвал "Бунт Швитригайлы". Последняя фраза об унии: "In hoc signo vinces" ("Этим знаком победишь"). Хотя Галецкий также славит унию ("великое труд", "братство по оружию", "братская связь"), но она все же не помешала этому автору правильно оценить Швитригайлу145. Это был смелый правитель, который не останавливался ни перед какими препятствиями и никогда не впадал в отчаяние, если проигрывал. В его время впервые в истории Литвы была осуществлена попытка мечом и кровью расторгнуть унию с Польшей. Во второй раз (теперь уже успешно) это произошло в годы борьбы за независимость возрождающейся Отчизны.
Поскольку большую часть жизни Швитригайла провел в битвах, у него не было времени заниматься внутренними делами, но и здесь он ввел важные изменения. Он первым из великих князей призвал представителей общества к участию во власти. Правда, уже и во времена Витовта был совет князя, но он тогда мало что значил. Тем временем Швитригайла почти все как важные так и мелкие дела решал, по его собственным словам, "посоветовавшись с верным советом". Естественно, в строго юридических терминах, совет не участвовал во властных действиях и лишь охранял старину (starinu), но тем не менее фактическое его влияние было значительным. Галецкий полагает, что в совете имели право участвовать (во времена правления Волынью) все князья и бояре. До Швитригайлы таких привилегий на Волыни не было. Естественно, своим правом участия в совете они пользовались лишь от случая к случаю, и князь чаще всего советовался только с высшими управляющими и сильнейшей [знатью]. Хотя в наиболее важных случаях представителей общество съезжалось довольно много, к примеру, в 1445 и 1446 г.г. (оба раза перед поездками Швитригайлы в Вильно); в конце 1446 г. (когда решался вопрос об избрании Казимира королем Польши), наконец в конце 1451 - начале 1452 г. (когда обсуждалась судьба Волыни после смерти Швитригайлы)146. /178/
Совет у Швитригайлы был как до того, как он стал великим князем Литовским, так и во время его великого княжения; наконец, и после того. Сам он, как мы не раз упоминали, всегда подписывался именем великого князя. При его дворе мы находим целую иерархию чиновников. Уже в 1424 г. у Швитригайлы (Черниговского князя) есть казначей, который, скорее всего, исполнял и обязанности канцлера. В 1437-1438 г.г. обнаруживаем подканцлера Бориса Глинского. С 1442 г. у Луцкого князя - канцлер Михаил Зорер [Zorer], позднее - Федор Козловский. Тем временем, во властном аппарате великого князя Литовского казначей появляется только во времена Казимира, как и канцлер, который постоянно фигурирует лишь с 1446 г., а должность подканцлера учреждается едва перед Люблинской унией. Кроме того, при дворе Швитригайлы находим особых чиновников, к примеру, старшего охотника, старшего повара и хлебореза147.
Невзирая на неблагожелательные условия, сохранилось много привилегий, которые издал Швитригайла, как правитель Волыни. Еще в 16 в. великие князья множество раз отмечали, что будут сохранять заведенные им порядки. Что же касается торговли, то этот князь мало что мог сделать из-за постоянных волнений, войн и смут. Все же и это дело не обошлось без его заботы. Будучи беглецом в Ордене, 2 марта 1402 г., при заключении договора, он включил положения для купцов, что будет опекать купцов крестоносцев, как своих, но они должны будут платить таможенную пошлину, издавна введенную (ab olim institutis); а также, что к чужим будут применяться ограничения, которые касаются и местных купцов (edictis nostris editis et edendis... quibus nostri artantur)148. В межвоенное время с Чарторыйского перемирия до Ошмянского бунта (1431-1432), Швитригайла может себе позволить уделить больше внимания торговым делам. Он пишет Великому магистру, что не откажется от поддержки купцов, направляющихся в Силезию и Данциг. Некоторые из тех торговцев - "придворные слуги" князя (Hofgesinde). 13 августа 1432 г. он просит у магистра разрешения "свободно путешествовать" для Бреславских жителей, поскольку они "нам доставляют много приятного" (viel Lipnisse bezeigen)149. И в целом, культурные дела Швитригайле - не чужды. К примеру, в Луцке он заботится о строительстве окружной стены вокруг верхней и нижней крепостей, но не успевает и часть нижнего замка остается деревянной. Наконец, управлявшаяся Швитригайлой Луцкая земля не была какой-то полудикой. Уже в 1432 г. в Луцке и Кременце находим немцев и поляков, из среды которых обычно избирались войты. В том же году от Ягайлы Луцк получил Магдебургское право. Перемышлю его предоставил Витовт. /179/
Следы немецкого права во Владимире находятся даже в середине 14 в. В 1438 г. Швитригайла предоставил самоуправление Кременцу и Литовижу150.
Остается лишь сказать кое-что о Швитригайле как о человеке. Длугош его называет "мужчиной очень непостоянного нрава" (fluxi et magnae varietatis vir ingenii). В другом месте он говорит, что, этот князь якобы любым ветром "сгибается быстрее, чем камыш" (arundine celerius). В одном месте историк-каноник просто дрожит -"настоящий безумец" (furiosus et demens). Еще в "Истории Польши" находим высказывание, что Олгердовича [Швитригайлу] "тошнит руганью" (evomebat probra). Наконец, он считает, что Швитригайла - "пьяница и человек веселого образа жизни" (ebrietati et solatiis deditus)151. Но такое описание, зная предубеждение официального польского историка и припоминая исторические факты, приобретает несколько иную ценность. Перечитывая русские летописи, видим кое-что другое, к примеру, Густынская летопись не говорит о [его] безрассудстве или пьянстве, а знает только жестокость (svirep ir neistov)152. Один немецкий источник не знает даже этого, но Швитригайлу называет "славным князем" (inclytus princeps)153.
Говоря об особенностях Швитригайлы, Стадницкий, Любавский, Левицкий и другие историки придерживаются Длугоша154. Намного более осторожен Грушевский, который о Швитригайле говорит, что он обладал "необычайной энергичностью, живостью и выносливостью, но не отличался способностями и последовательностью". Правда, он находит основания подозревать, что Швитригайла был ненормальным и психопатом, но все же находит в нем и приметы вождя. Важнейший его аргумент - сожжение Герасима155. Но и этот жестокий поступок следует воспринимать в рамках того времени. Постановление о сожжении высших духовников не чуждо русским летописям. С другой стороны, на высококультурном Западе не так давно был сожжен священник и профессор университета Ян Гус (1415) и Иероним Пражский (1416). История инквизиции знает много таких сожжений. Если за это вождей Католической церкви не упрекают в психопатии, полагаю, что и двоюродного брата Витовта нельзя упрекать. Наконец, отличный пример великому князю подали par excellence католики-поляки. В другом месте мы уже упоминали, что в войне с Орденом 1433 г. людей живьем сжигали не только гуситы, но и сами поляки.
Прямыми свидетельствами о пьянстве Швитригайлы можно было бы принять разве что платежи из кассы Ордена, когда князь там жил, как беженец. С 6 декабря 1402 г. /180/ до 16 ноября следующего года ему было поставлено 9 бочек вина156. Но надо помнить, что Ольгердович [Швитригайла] у крестоносцев жил со множеством спутников, а также постоянно принимал и отправлял посланцев. Стало быть, нельзя полагать, что он сам всё это спиртное выпил. Кроме того, следует заметить, что во дворце князя обильно потреблялись фиги, миндаль и сушеный виноград157. С другой стороны, и сам магистр крестоносского монашества употреблял спиртное не меньше (Tresslerbuch). Разумеется, не скажу, что Швитригайла был каким-то святошей-аскетом. С точки зрения нравственности в широком смысле он был не хуже и не лучше, чем другие правители Западной и Восточной Европы, с которыми ему пришлось близко общаться. Тот же Длугош, как мы писали, упрекает в пьянстве и Ягайлу. А случаи жестокости и веселых и обильных пиров римского императора Сигизмунда засвидетельствованы историей158.
Швитригайла был человек прямого и откровенного нрава. Об этом проговорились и такие неблагосклонные к нему историки, как Стадницкий и Левицкий159. В другом месте мы уже упоминали о его отношениях с русскими и литовцами. В Ливонии его поддерживали рыцари, кнехты и, в целом, все жители160. Наконец, и немало поляков ему сочувствовало. Поссильге говорит, что "много поляков перешло к нему" (vil Polan worffin sich ouch czu ym)161. Известен случай, когда поляк Стромыл [Stromyl] с женой и детьми перебежал на сторону Швитригайлы162. У него не было в отношении поляков какой-то слепой расовой ненависти. Иногда он использовал людей этой национальности в посольствах. Наконец, как Волынский князь он и в отношениях с польским государством умел держать такт163. Таким образом, он защищал и боролся только за самостоятельность Литвы и ее честь.
Источники
Akta Unji Polski z Litwą (1385—1791), wydali St. Kutrzeba i Wl. Semkowicz. Kraków. 1932. Сокр.: Akta unji.
Acten der Ständetage Preussens unter der Herrschaft des Deutschen Ordens, herausg, v. Dr. M. Toeppen. Band II, Leipzig, 1880.
Akty Litovskoj Metriki, izd. F. N. Leontovič. Vyp. I, Varšava, 1896.
Akty otnosiaščijasia k istorii Zapadnoj Rossii, izd. Archeografi-českoju Komisijeju, T. I, S.-Peterburg, 1846.
Annales Ecclesiastici, ed. Odoricus Raynaldus. Tomus XVIII, Romae, 1659.
Archeografičeskij Sbornik dokumentov, otnosiaščichsia k istorii severo-zapadnoj Rossii. T. VI tol. Vilna.
Archiwum Książąt Lubartowiczów Sanguszków W Slawucie. T. I, Lwów, 1887. Сокр.: Archiw Sanguszków.
Codex Diplomaticus Ecclesiae Cathedralis necnon dioeceseos Vilnensis, ed J. Fijałek et W. Semkowicz, Volumen I, fasc. I, Kraków, 1932.
Codex Diplomaticus Lithuaniae, ed. Ed. Raczyński, Breslau, 1845.
Codex Diplomaticus Prussicus, ed Joh. Voigt. T. III, Königsberg, 1848, t. IV, 1853, t. V, 1857, VI, 1861.
Codex epistolaris saec. decimi quinti. T. I, ed. A. Sokołowski et J. Szujski, Kraków, 1876. T. II, ed. A. Lewicki, Kraków, 1891. T. III, 1894. Сокр.: Cd. XV.
Codex epistolaris Vitoldi, ed. A. Prochaska. Kraków, 1882. Сокр.: CW.
Codex Diplomaticus regni Poloniae et Magni Ducatus Lithuaniae, ed. M. Dogiel. T. I—V, Wilno, 1758—1763.
Das Marienburger Tresslerbuch der Jahre 1399—1409, herg. v. Dr. Joachim. Königsberg, 1896.
Liv-, Est-, und Curländisches Urkundenbuch, beg. von Bunge fortgesetzt von Hermann Hildebrand. Bd. V., Riga, 1867; Bd. VIII Riga-Moskau. 1884; Bd. IX, 1889; Bd. XI, 1905. Сокр.: Unkundenbuch.
Historiae Polonicae, Joannis Długossii (cura A. Przezdziecki). T. III, Cracoviae 1876, III, 1877, t. IV, 1878, index 1887. Сокр.: Hist. Pol.
Liber Cancellariae St. Ciołek, herg. v. Dr. J. Caro, Wien, 1871. Teil II, Wien, 1874.
Sacrorum Conciliorum nova et amplissima collectio, ed. Joh. Mansi. T. XXXf XXXI, Venetiis, 1792,
Polnoje Sobranije Russkich Letopisej. T. T. II, III, IV, V, VI, VII, XV, XVII. S.-Peterburg, 1843—1907. Сокр.: P. S. R. L.
Russisch-Livländische Urkunden, herg. v. K. E. Napiersky. St. Peterburg. 1868.
Scriptores Rerum Prussicarum, herg. v. Dr. Th. Hirsch, Dr. M. Toeppen u. Dr. Strehlke. Band III, Leipzig, 1886. Сокр.: Scr. R. Pr.
Sobranije gosudarstvennych gramot i dogovorov. I. Moskva, 1813.
Supplementum ad Historica Russiae Monumenta, ed. Turgenev. Petropoli, 1848. Сокр.: Supplementum.
Volumina Legum, T. I. IV. Warszawa, 1732—37.
Литература
Allgemeine Deutsche Biographie, t. 34. Leipzig, 1892.
Arbusov L. Grundriss der Geschichte Liv-, Est- und Kurlands. 3. Aufl. Riga, 1908.
Barbašov A. I. Letopisnyje istočniki dlia istorii Litvy v srednije vieka. S.-Peterburg, 1888.
Barvinski B. Žigimont Kejstutovič. Žovkva, 1905.
Dr. Beblavy J. Lietuvių-čekų santykiai Vytauto Didžiojo laikais. Kaunas, 1930.
Bobrzyński M. i Smolka St. Jan Długosz. Kraków, 1893.
Boniecki A. Poczet rodów w wielkiem Księstwie Litewskiem w XV i XVI wieku. Warszawa, 1887. Сокр.: Boniecki, Poczet.
Būga K. Apie Lietuvių asmens vardus. Vilnius, 1911 (отпеч. из „Lietuvių Tautа").
Chody nieki Kaz. Geneza i rozwój podania o zabójstwie Zygmunta Kiejstutowi cza. Журн. „Ateneum Wileńskie", год V, p. 79—103.
Czerniak W. Sprawa równouprawnienia schizmatików i katolików na Litwie (1432—1563). Kraków, 1903 (отпеч. из „Rozprawy Wydz. Hist.-Fil. Pol. Akad. Umiejętnosci, t. 44, 1903 m.).
Florovskij A. V. Čechi i vostočnyje slaviane. Očerki po istorii češsko-russkich otnošenij v X—XVIII v. T. I. Praga, 1935.
Goli Jar. Cechy a Prusy ve Stredoveku. Praga, 1897.
Golębiowski. Dzieje Polski za Władysława Jagiełły i Władysława III. T. I, Warszawa, 1846, T. II, 1846, t. III, 1848.
Dr. Grotefend H. Taschenbuch der Zeitrechnung des deutschen Mittelalters und der Neuzeit. 5. Aufl. Hannover, 1932.
Gruševskij M. Istorija Ukrainy-Russi. T. IV, Lwów 1903.
Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły i sprawa wołyńska za Kazimierza Jagiellończyka. Kraków, 1915. Сокр.: Ostatnie lata.
Halecki O. Litwa, Ruś i Żmudź. Žr.: „Rocznik Akademii Umiejętnosci, wydz. Histor.-Filozof.", ser. II, tom. XXXIV, Kraków, 1916, p. 214—254.
Halecki O. Dzieje Unii Jagiellońskiej. T. I, Kraków, 1919, t. II, 1920. Сокр.: Dzieje unii.
Dr. Ivinskis Z. Geschichte des Bauernstandes in Litauen von den ältesten Zeiten bis zum Anfang d. 16. Jahrhunderts. Berlin, 1933.
Janulaitis A. Žemaičiai ir bažnytinis seimas Konstancijoj (1414—1418). Отпеч. из „Praeitis" II t., Kaunas, 1932.
Jogaila. Red. A. Šapoka. Kaunas, 1935.
Karamzin N. M. Istorija Gosudarstva Rossijskago. T. V. S.-Peterburg, izd. Suvorina, б. д.
Kolankowski L. Dzieje Wielkiego Księstwa Litewskiego T. I (1377— 1499), Warszawa, 1930. Сокр.: Dzieje W. Ks. L.
Kopystiański A. Michał Zygmuntowicz, Książe Litewski. Lwów, 1906. (отпеч. из „Kwartalnik Histor." 1906 m.r t. XX).
Korzon T. Dzieje wojen i wojskowości w Polsce. Wydanie II, t. I, Lwów—Warszawa—Kraków, 1923.
Von Kotzebue A. Switrigail, ein Beytrag zu den Geschichten von Littauen, Russland, Polen und Preussen, Leipzig. 1820. Сокр.: Kotzebue, Switrigail.
Von Kotzebue A. Preussens ältere Geschichte. T. III, Riga, 1808.
Kocebu Avgust. Svitrigajlo velikij kniaz litovskij ili dopolnenije k istorijam Litovskoj, Rossijskoj, Polskoj i Prusskoj. Perevod s niemeckago. Sankt Peterburg, 1835.
Dr. Krollmann Chr. Politische Geschichte d. Deutschen Ordens in Preussen. Königsberg, 1932.
Dr. Kukieł M. Zarys Historji wojskowości w Polsce. Warszawa, б. д.
Dr. Lewicki A. Powstanie Swidrygiełły. Kraków, 1892. Сокр.: Powstanie.
Dr. Lewicki A. Przymierze Zygmunta Kiejstutowicza z Królem rzymskim Albrechtem II. Kraków, 1899. (Atsp. iš „Rozpr. wydz. hist.-fil. Akademii Umiejętności", t. XXXVII.) Сокр.: Przymierze.
Die Letten. Riga, 1930.
Lexers M. Mittelhochdeutsches Taschenwörterbuch. 20. Aufl., Leipzig, 1932.
Lietuviškoji Enciklopedija. T. I, Kaunas, 1933, t. III, 1935.
Lowmiański H. Uwagi w sprawie podloža społecznego i gospodarczego unji Jagiellońskiej. Wilno, 1934. Сокр.: Uwagi.
Liubavskij M. Litovsko-russkij sejm. B. m. ir b. v.
Liubavskij M. Očerk istorii litowsko-russkago gosudarstva do Liub-linskoj unii vkliučitelno. Moskva, 1915. Сокр.: Očerk.
Miesęcznik heraldyczny. 1911—1914.
Dr. Odložilik O. Husicy na Brzegu Bałtyku w 1433 roku. Gdańsk, 1934.
Doc. Penkauskas Pr. Vytautas Didysis ir jo Čekijos politika Venceliui mirus. Kaunas, 1930. (Atsp. iš „Židinio", n. 4).
Polska i Litwa w dziejowym stosunku. Warszawa—Lublin—Lódz, 1914.
Przezdziecki Al. Žycę domowe Jadwigi i Jagiełły. Warszawa, 1854.
Prochaska A. Ostatnie lata Witolda.
Prochaska A. Latopis Litewski. Lwów, 1890.
Fürst J. E. v. Kozielsk Puzyna. Switrigail von Litauen. Freiburg (Schweiz), 1914.
Rimka A. Lietuvos visuomenės ūkio bruožai ligi Liublino unijos metų. Kaunas, 1925.
Schlicht O. Das Ordensland Preussen. Der Ordensstaat. Dresden, 1933.
Schwabe A. Histoire agraire de la Lettonie. Riga, 1929.
Smolka St. Najdawniejsze pomniki dziejopisarstwa russko-litewskiego. Leidiny „Pamiętnik Akad. Umiejętności w Krakowie", wydz. hist.-fil., t. VIII. Kraków, 1890.
Skarbiec diplomatów, wyd, Ig. Daniłowicz. Wilno, 1862. Сокр.: Skarbiec.
Stadnicki Kaz. Bracia Władysława-Jagiełły Olgierdowicza. Lwów, 1867. Сокр.: Bracia.
Stryjkowski M. Kronika Polska, Litewska, Żmudzka i wszystkiej Rusi. T. I-II, Warszawa, 1846.
Voigt J. Geschichte Preussens von den ältesten Zeiten bis zum Unter gange der Herrschaft des Deutschen Ordens. Bd. VI, Königsberg, 1834, VII, 1836. Сокр. Voigt, Geschichte.
Voldemar A. I. Nacionalnaja borba v velikom kniažestve litovskom v XV i XVI viekach. Zur. „Izvestija otd. russk. jazyka i slovesnosti Imp. Akademii Nauk", t. XIV (knižka III), S.-Peterburg, 1910.
Wolff J. Kniaziowie Litewsko-Ruscy od końca czternastego wieku. Warszawa, 1895. Сокр.: Kniaziowie.
Wolff J. Senatorowie i dygnitarze w wielkiem księstwie Litewskiem. Kraków, 1885.
Wolff J. Ród Gedymina. Kraków, 1886.
Zajączkowski St. Zarys Dziejów Zakonu Krzyżackiego w Prusach. Toruń,1934.
Примечания
83 Hist. Pol., XI, 417, X, 506, 406, Xl, 479; ср. Kotzebue. Switrigail, 85 и Goll. Cechy, 243.
84 Cd. XV, II, n. 199.
85 Там же, n. 204, p. 288—290.
86 Cd. XV, II, n. 261, p. 403.
87 Sc. R. Pr., III, 498.
88 Urkundenbuch, VIII, n. 650, p. 382.
89 Kotzebue. Switrigail, 24; Liubavskij. Sejm, 63—69 и далее.; Voldemar. Nac. borba, passim.
90 Gruševskij. Istorija, IV, 157—176; P. Sob. R. Let., XVII, 6 (Supraslio n.).
91 Powstanie, 69, 79, 82, 85, 247 и passim.
92 Kutrzeba. 515; Smolka. Jan Długosz, 189; Lowmiański. Uwagi, 67, 68 и passim.; Florovskij. 317—318; Hildebrand. Urkundenbuch, VIII, Вв.. XI; Krollmann. Polit. Geschichte, 133; Kolankowski. Dzieje, I, 221— 222.
93 Liubavskij. Sejm, 47—61; Očerk, 71; Istorija Ukrainy, IV, 159, 177; Voldemar. 171; Powstanie, 161 и далее, 194 далее; Kotzebue. Switrigail, 179, 184; Kolankowski. I, 222 tol.; Ivinskis. Geschichte d. Bauernstandes, 108.
94 P.S.R.L., II, 354 (Густынская); III (Новгородская I), 112; V (Псковская II) 19, 26—27, 28; XV (Тверская), 489.
95 Ostatnie lata, 49, 50 и др.; Dzieje, I, 274—275, 277, 289-291 и passim.; ср. Chodynicki. Geneza, 86.
96 Dzieje, I, 171—172, 223—224 и passim.; ср. Lowmiański. Uwagi, 68—69.
97 Urkundenbuch, IV, p. 226 дал.; ср. Liubavskij. Očerk, 183.
98 Akta unji, nn. 63—64; ср. Barvinskij. Žigimont, 105,
99 Raczyński. Codex, 364; Hist. Pol., XIII, 10.
100 Ср. Halecki. Dzieje, I, 289—291.
101 Powstanie, 79, 312.
102 Cd. XV, n. 9, p. 9, II, n. 180, p. 243; Cod. dipl. Cath. Wilnensis, n. 15—16; Akty Zap. Rossii, I, n. 8.
103 Akty Zap. Rossii, I, n. 16; CW, n. 1352, p. 827, n. 1353, p. 831.
104 Akty Zap. R., I, n. 42; ср. Ostatnie lata, 148.
105 Urkundenbuch, VIII, n. 632, p. 371; Kotzebue. Switrigail, 132.
106 Hist. Pol., X, 406.
107 Lowmiański. Uwagi, 72; Gruševski). IV, 158.
108 Лежащие за пределами настоящей Литвы и литовской Руси области охватила только привилегия 1447 г. (Полоцк, Витебск, Смоленск, Чернигов-Сиверск, Киев, часть Волыни и Подолья). Liubavskij. Očerk, 69, 79 ir Kutrzeba. 541, 545. По мнению Галецкого, в Литве (на Волыни - наоборот) православные русские даже и в 1477 г. не получили равные права. Ostatnie lata, 161.
109 Cd. XV, III, n. 5, приложение.
110 Archivum Sanguszków, I, n. 40, 55; Ostatnie lata, 130, 138, 275.
111 Urkundenbuch, n. 649, p. 381.
112 Dzieje, I, 172.
113 Cd. XV, II, n. 193, p. 264; CW, 964; Skarbiec, II, 1411; Tressler buch, 165.
114 Cd. Cath. Vilnensis, n. 133—134 (1434.IX.9); CW, 163.
115 Raczyński. Codex, 363—368 (письмо папе p. 365).
116 Mansi. XXX, p. 628 (Письмо Швитригайлы Базелю); p. 529 (письмо русского сообщества) и p. 534—535 (IV.25 ib s. письмо великого магистра Марка [Marco] Базелю).
117 Hist. Pol., XI, 417—418.
118 Cd. XV, II, nn. 191—192, p. 259—263; ср. Turgenev. Supplementum, 117.
119 Arch. Sanguszków, I, p. 30—33; ср. Cd. XV, II, n. 208, p. 301.
120 Urkundenbuch, VIII, n, 642, p. 376; Cd. XV, II, n. 210, p. 307 (письмо магистра); P. S. R. L., XV (Тверская), 489.
121 H. Pol.,XI, 522.
122 Ten pat, X, 505—506; ср. Skarbiec, II, 1248.
123 Switrigail, 40—41.
124 CW, nn. 1362, 1364; Cd. XV, p. 244; Hist. Pol., XI, 375 и др.; ср. Halecki. Ostatnie lata, 212, 214; Dzieje, I, 249, 284.
125 Urkundenbuch, VIII, n. 619, n. 780, p. 453; Ostatnie lata, 8, 41, 149.
126 Miesięcznik heraldyczny, 1911, p. 80—82; Ostatnie lata, 49, 112—118, 135; ср. Dzieje unii, I, 4, 278 и др..
127 Ost. lata, 39, 170; Lowmiański. Uwagi, 67.
128 Očerk, 67.
129 Najdawniejsze pomniki, 47.
130 CW, n. 1428, p. 920 Tresslerbuch, 197, 200, 222 (Holtas), Histor. Polon., X, 563 (Kuchmeisteris).
131 Fijałek. Uchrześcianienie, 150—151; Šapoka. Kur senovėje lietuviai mokslo ieškojo? // ,,Židiny", 1935 m., n. 10, p. 323.
132 H. Pol, X, 563 (Жемайты нехотевшие сдаться немцам, по их словам, ,,Vakkis Ahridlis"). Это искаженное самим автором или типографией изречение.
133 Cd. XV, III, n. 4, p. 6 134 Hist. Pol., XIII, 110.
135 Cd. XV, 1, 2 d., n. 5, p. 11.
136 Cd. XV, III, n. 7, p. 10—12.
137 Ср. Hildebrand. Urkundenbuch, VIII, Вв. IX и Goli. Cechy, 216.
138 CW, 917 дал.
139 Akta unji, nn. 1—37 tol.
140 Switrigail, 142.
141 Ср. Kopystiański. Mychał, 94.
142 Ostatnie lata, 182.
143 Przymierze, 1; ср. Stadnicki. Bracia, 366.
144 Powstanie, 79.
145 Ostatnie lata, 2, вв. 71, 183; Dzieje unji, I, 157, 183, 272.
146 Powstanie, 79; Ostatnie lata, 148, 150—152, 185, 276, 278; о якобы русскости Швитригайлы ср. Puzyna. Switrigail, 108 tol.
147 Ost. lata, 61, 141—142, 146, 147, 270, 280, приложение I, n. 1.
148 CW, 83.
149 Kotzebue. Switrigail, 58—59, 83.
150 Ost. lata, 139.
151 Hist. Pol., X, 553, XI, 423, 444 (ср. 434), 419, 417.
152 P. S. R. L., II, 356; ср. 352, 354.
153 Sc. R. Pruss., III, 494 (Konrad Bitschin).
154 Bracia, 325; Liubavskij. Očerk, 67—68; Powstanie, 51; ср. Smolka. Jan Długosz, 183.
155 Istorija, IV, 163.
156 Marienburger Tresslerbuch, 196, 224, 232, 264 ir 272; ср. CW, 965, 966, 967.
157 Tresslerbuch, 262, 263.
158 Allgemeine deutsche Biographie, Bd. 34, p. 281; ср. Penkauskas P. Vytautas Didysis ir jo Čekijos politika Venceliui mirus. Kaunas, 1930, p. 14.
159 Bracia, 310—311, Powstanie, 51; ср. Kotzebue. Switrigail, 2 (введение).
160 Urkundenbuch, VIII, вв. XIII.
161 S. R. Pr., III, 244; ср. Gruševskij. Istorija, IV, 178.
162 Urkundenbuch, VIII, n. 816, p. 475.
163 Ost. lata, 184.
Йонас Матусас. Швитригайла - великий князь Литовский.
3. Общая оценка Швитригайлы
Ранняя историография укоряла Швитригайлу в особенной благосклонности к русским и православной вере. В самом деле, есть и такие данные в источниках. К примеру, Длугош говорит, что этот князь привлек "особенно русских и настроен на их веру" (... Ruthenorum singuliarius, in quorum ritum... ferebatur inclinatior). В другом месте он пишет о благосклонности к "греческой секте" (так историк называет православных) или даже об особом благоприятствовании (... sectae Ruthenicae quam maxime favente). Основу этой благосклонности Длугош приписывает матери Швитригайлы и ее воспитанию. Дескать, детей она "воспитывала по греческим обычаям и привила им греческую веру" (... ad mores formabat Graecos, ritum Graecum illis instillans). Наконец, русское влияние на Швитригайлу оказывала, мол, и его жена83. Послы Ягайлы к Евгению IV в ноябре 1431 г. формально обвиняли великого князя, укоряя союзом с православными и неверными84. Сохранилось письмо польского канцлера епископа Олесницкого кардиналу Цезарини, написанное во второй половине января 1432 г. Это - обвинительный акт Швитригайле. По словам канцлера, литовцы - католики, а Швитригайла - предводитель русских, раздавший им лучшие должности. Еще во времена Витовта этот князь, мол, привлек к себе русских, которые теперь не позволяют литовцам помириться с братьями поляками, дескать, в этом случае их влияние уменьшилось бы. Все союзники Швитригайлы, якобы, либо схизматики, либо еретики85. Ему также ставилось в укор, что он, мол, не покровительствовал католичеству. Жигимонт Кестутьевич в конце октября 1439 г. писал Альбрехту II, что во времена его предшественника, дескать, католичество было "оттеснено и уничтожено" (extincta et ad infimum depressa) 86. Почти в тех же самых словах жалобы повторяет и начальник канцелярии великого магистра крестоносцев87. Посланник Ордена Людвик Ланзее [Liudvikas Lansee] 21 декабря 1432 г. написал своему начальнику в Мариенбург, что русские у Швитригайлы хотят "остаться живыми или мертвыми" (bei im lebende unde thot czu blibende)88.
Такие свидетельства мы находим в источниках. Из историков уже Коцебу упомянул об "особой любви к русским" (Vorliebe) Швитригайлы. Другие же совершенно ясно это подчеркивают. Пропустив ранних авторов, я здесь перечислю несколько поздних. Любавский превозносит дружбу младшего брата Ягайлы [Швитригайлы] с русскими, он это дело просто раздувает. На литовский престол /167/ кандидатуру Швитригайлы, мол, выдвинули "русские люди" (russkije liudi). Православные русские участвуют в важных политических деяниях. Они сидят рядом с литовцами в совете великого князя. Швитригайла, якобы, презирал литовских вельмож и даже всячески их наказывал. Поэтому неудивительно, что второй раздел "Литовского-русского сейма" назван "Национальная и политическая борьба в Литовско-Русском государстве". А. Волдемар почти целиком повторил взгляд Любавского89.
Грушевский писал, что Швитригайла, в борьбе с Ягайлой, дескать, везде опирался на "русские силы". Он, якобы, окружил себя русскими и одобрял их религию. В то время, мол, в Литве была заметна тенденция "превратиться полностью в русское государство" (stati vpovni ruskoju deržavoju). Украинский историк ни с того ни с сего принимает утверждение Литовской летописи, что "русские князья и бояре посадили Швитригайлу на престол великого русского князя"90.
Наиболее последовательно тот же самый взгляд развил Левицкий. Он обзывает русских "схизматической сектой", хотя теологически так называть их неточно. Представив сомнительные данные о благосклонности Молдавии гуситам, историк гадает о подобном движении на Руси, и наконец делает конъектуру о возможности объединить "восточную схизму с западной схизмой". Якобы, для Ордена договор со швитригайловской Литвой был бы "соединением со схизматиками и помощью схизме в ее борьбе с католическим монархом". Наконец, профессор Левицкий употребляет вульгарную поговорку, вишь, великий князь хотел быть "козлом и овцой" (kozlem i owcą), поскольку якобы покровительствовал русской секте и одновременно лежал ниц перед папой91.
Такой же или похожий взгляд выражают Hildebrand, St. Smolka и Kutrzeba. Из новейших авторов можно упомянуть Ловмянского, Флоровского, Кролманна и даже Коланковского92. Разумеется, на них всех оказали воздействие вышеупомянутые источники, особенно же - их односторонние интерпретации.
Почти до последних лет историки вещали, что Швитригайла большей частью опирался на князей, особенно русских. Это мнение идет еще со времен Коцебу. Здесь мы встречаем все те же имена Любавского, Грушевского, Волдемара, Левицкого, Коланковского, наконец совсем нового автора др. З.Ивинскиса93.
Что касается русскости Швитригайлы и его православности надо сказать, что это - взгляд поляков, который был широко распространен в Европе канцелярией польского короля, особенно Олесницким и /168/ его секретарем Длугошем.
Из первых разделов нашей работы видно, что все эти деятели жили под звездой унии. Поскольку наследник Витовта этому кроваво воспротивился, само собой он стал врагом Польши и поляков, которого нужно было дискредитировать в глазах Европы. Для этого и были использованы мнимые русскость и православность Швитригайлы. Упомянутая прусскими крестоносцами заметка, как уже мы заметили в другом месте, появилась под влиянием польских источников. В русских хрониках мы также не находим особых симпатий в отношении Швитригайлы. Новгородская Первая летопись лишь одной строкой упоминает его правление. Псковская Вторая летопись только сухо описывает битвы Жигимонта с Ольгердовичем [Швитригайлой] и не молвит ни слова в пользу последнего. Тверская летопись, описывая Ошмянскую битву зимой 1432 г., проговаривается: "И Бог помог Жигимонту" (I pomože Bog Zigimontu). Наконец, Густынская летопись осмеливается утверждать, что, борясь на стороне Швитригайлы, "русские князья начали приходить в упадок и нищать" (russkie kniazi načaša oskudevati i obniščevati)94. Если бы Швитригайла был великим покровителем русских и православия, то, без сомнения, это оставило бы следы в русских летописях. Наконец, удивительная вещь: Москва активно не поддержала его усилий по возврату утерянного престола. В 1408-1409 г.г. она совершенно оставляет Швитригайлу, который вынужден бежать к татарам. Такое поведение очага русскости и православия очень много что значит. Ольгердович, как подстреленный лев, метался по Волыни и, отчаявшись, даже был вынужден признать верховенство Польши, а тем временем правители Москвы на это смотрели и не пошевелили ни пальцем.
Первым против приписывания Швитригайле русскости и православности выступил князь Юзеф Пузына [Juozas Puzyna]. В своей работе „Switrigail von Litauen", выпущенной в 1914 г., он удачно раскритиковал тезисы Левицкого и Любавского. Только неясно, почему эта работа осталась как бы неизвестной польским историкам, писавшим монографии о Швитригайле. Вторым ученым, выступившим против старых взглядов, стал Оскар Галецкий [Halecki]. В выпущенной в 1915 г. своей книге „Ostatnie lata Świdrygielly" он ясно высказался, что на Волыни не было межнациональной розни, а лишь "областной партикуляризм" (partykularyzm dzielnicowy). То же касается и собственно "настоящей" Литвы, что заметно и между Великой Польшей и Малой Польшей, наконец между литовской Аукштайтией и литовской Жемайтией. Свои взгляды Юзеф Пузына полностью развил в книге „Dzieje unji Jagiellonskiej". Галецкий здесь строго отметает какую-либо благосклонность Швитригайлы по отношению к русским, так же как и этнорелигиозный /169/ антагонизм в Литве. Правда, что вокруг этого князя более всего сплачивались русские, но это явление только отчасти и случайно было связано с этнорелигиозными различиями. Все опиралось на "территориальный антагонизм между собственно Литвой и ее областными административными единицами управления"95. В целом, взгляд Галецкого принимает и Коланковский. Только, как выше мы имели возможность убедиться, он не в одном месте настроен свернуть в пользу старого мнения96. Нельзя сказать, что Швитригайла опирался, мол, только лишь на князей. Ведь известно, что и при Витовте в совете великого князя участвовали и православные князья правящей династии. Когда в 1398 г. свои провозгласили Витовта королем, на этом собрании мы находим восемь князей97. Представителей этого сословия находим и при Жигимонте Кестутьевиче. В 1432 г. Гродненскую унию подписывают четверо, а в 1433 г. Трокский акт - даже семеро князей. Аргументация Барвинского заключается в том, что подписей князей нет под документами 1434 и 1437 г.г. Но здесь следует заметить, что акт 1437 г. был дан в тот же самый день и в том же самом месте, что и аналогичная польская грамота. Поскольку польский акт подписали только 4 человека, столько же подтвердили и литовский документ98. С другой стороны, известно, что в заговоре 1435 г. против Швитригайлы были замешаны и князья. Наконец, во времена Казимира князьям не единожды поручаются ответственные должности99. Таким образом, Швитригайле нельзя приписать какое-либо особенное общение с этим высоким сословием. Примерно такой же порядок был в Литве до него и после него100. Кое-кто подчеркивает факт, что Швитригайла чаще всего писал письма на русском. Левицкий говорит, что иногда случалось так, что в канцелярии этого князя не оказывалось писаря, умеющего писать не только по-русски.101. Но по-русски писали также и Ягайла и Витовт. Первый на этом языке издает документ от 28 апреля 1387 г., вверяя Скиргайле Полоцк и другие земли на Руси и в Литве. Так он пишет [и] владельцам вотчин 10 января 1389 г. О русских грамотах Ягайлы говорит Витовт 14 мая 1430 г.102 Русский язык в грамотах использовал и Витовт. К примеру, в 1399 г. он писал виленскому епископу по-русски. Не раз он и с Ягайлой на этом языке переписывался103. Это только несколько примеров из практики этих двух правителей. Случалось, что и польский король Владислав III использовал русский язык; вот он пишет на этом языке православным священникам в 1443 г. /170/
Для внутренних дел русским языком пользовался и Казимир Ягайлович104. Ливонский магистр иногда посылал к Швитригайле владевших русским послов. Но из этого нельзя делать какие-либо особенные выводы, тем более, что этот князь выпустил немало грамот и на латыни. Латынь его просили использовать и крестоносцы; видимо, в их канцелярии он был привычен105. Ранее я упоминал упрёк Длугоша, де Швитригайле русскость привила его мать. Но, согласно тому же источнику, точно так же воспитывался и будущий король Польши Ягайла106.
В целом в Литве литовцы и русские уживались подобру. Уже Грушевский отметил, что во времена Ягайлы и Витовта неравноправие католиков и православных русских было лишь теоретическим, а исключение русских из привилегий - лишь иллюзорным. Земли Витебска и Полоцка уже во времена Витовта получили областную привилегию - к примеру, запрет внесудебных наказаний и освобождение от некоторых повинностей. У Киева, Смоленска и других северных областей было так называемое "обычное право" или "старина". Уже в 1392 г. Луцк получил такие же права, какие были у Львова. Если кому и послужила привилегия Жигимонта 1434 г., так это русским настоящей Литвы, скажем, Черной Руси, Подляшью, Минску и Мстиславлю107. Естественно, она должна была определенно повлиять и на жителей-нелитовцев. По крайней мере, до того в деятельности Швитригайлы нельзя узреть какого-либо этнического антагонизма. Но и позже, кажется, его не было. Вот волынцы в нескольких случаях получают равные с католиками права, но с распростертыми руками встречают Швитригайлу и, не считая вызванных чужим влиянием беспокойств, все время остаются ему верны108.
На торжества коронации Витовта приглашаются разные соседние русские князья, великий князь Московский, господарь Молдавии, император Византии, православный митрополит, вместе с католиками и правителями татар. 2 Января 1430 г. Витовт дарует Андрею Бельскую область в Дрогичинской земле, но добавляет условие, чтобы не обижал русских жителей (Rutheni)109.
На Волыни пришлые литовцы сочетались браками с местными русскими. Среди них - Ольшанские, Хребтовичи, Мантовтовичи. Дочь Василия Острожского трижды выходит замуж все за литовских панов, наконец и сама становится католичкой. Более того: завещание православного Якова Немировича Рязановича подписывают, кроме прочих, православный священник и католический настоятель. Великий покровитель /171/ православных князь Федор Данилович, привлеченный на сторону церковной унии, в своем Остроге строит монастырь доминиканцев, которому отдает церковь Богородицы. Потом донации и права подтверждает и его сын Василий110. Также надо сказать, что не избегалось на Волыни и назначать литовцев [на должности].
Жигимонт Кестутьевич 17 декабря 1432 г. писал великому магистру крестоносцев, что Швитригайла, дескать, отступил от католической Церкви. Здесь русские называются неверными (ungloubigen)111. Но это очевидная клевета. Коланковский сравнивает Швитригайлу с Витовтом и находит, что первый был верующим, а второй - равнодушным (indiferentas)112. Ни один из известных историков не рискует приписать Швитригайле некатоличность. И в самом деле - Швитригайла очень любил баню, даже и убежав в Орден (1402-1403) и отправившись в Ригу (около 1426). Но, чтобы успокоить щепетильную совесть, он просит разрешения у папы. 21 июля 1431 г. Рим дает грамоту, что [Швитригайла] может купаться и в праздничные дни. Как мотив, указываются "определенные недуги и боли" (certos dolores et infirmitates), также и советы врачей113. У князя был личный капеллан - священник крестоносцев Иоанн. У Евгения IV князь выхлопотал себе и жене право иметь переносной алтарь, а своему капеллану – возможность служить особые престольные праздники. Та же инстанция разрешила пятничный пост заменить другими добрыми делами114. Когда был убит униатский метрополит Герасим, ранимая совесть Швитригайлы лишь тогда успокоилась, когда было получено отпущение из Рима. В своем письме, написанном папе 23 июня 1435 г., он "несказанно благодарит" (immensas graciarum acciones referimus) за прощение. Швитригайла просит, чтобы Базельский собор наказал Виленского епископа и Жигимонта духовными наказаниями 115. В окружении князя, видимо, было немало католиков, коль он объясняет папе, что указанное предательство готовилось против "нас и наших верных католиков" (nos et fideles nostros catholicos). 22 Марта 1433 г. 20 представителей русских князей, бояр, воинов и городов писали из Витебска Базельскому собору - дескать, клевета, что Швитригайла отступил от католической Церкви. Их торжественному заявлению следует всецело доверять. Но сам Швитригайла в своем письме тому же учреждению 14 марта слегка преувеличивает, утверждая, что якобы он учредил очень много (quamplures) костелов и их обеспечил. Точно известно, что в 1406 г. в Каменце /172/ он одарил монастырь францисканцев.
Возможно, что он жертвовал [Церкви] и больше, но вряд ли очень много. Для этого у него не было возможностей, потому что почти всю жизнь он провел в русских областях. Но нет никаких оснований из-за этого сомневаться в искренности великого князя, когда он пишет Базельскому собору, что, закончив свои "трудные и сложные дела" (ardua negotia), он будет заботиться о церковных учреждениях "с большим усердием и более обильными средствами" (attentius, et copiosius)116.
Поэтому неудивительно, что у Швитригайлы было много сторонников в литовском обществе. Согласно Длугошу, великим князем его избрала "литовская и русская знать" (Lithuanorum et Ruthenorum proceres). В другом месте он снова пишет, что этому правителю хватало советников, и прибавляет, естественно, "плохих" (pessimos)117. Сам Ягайла 14 и 21 июля 1431 г. пишет императору Сигизмунду [Zigmantui] и великому магистру, что Швитригайла, дескать, захватил власть в Литве при помощи "сообщников литовцев и русских" (complicibus tam Litwanis quam Ruthenis)118. Евгений IV совсем не упоминает русских. Освобождая Швитригайлу от присяги 1 января 1433 г. он отмечает, что князь был избран "князьями и боярами литовской провинции" (principes et barones provinciae Lithwanie)119. Радзиминский во введении нижецитируемого издания из необходимости освобождения подданных от присяги делает правильный вывод, что на стороне Швитригайлы было много литовцев-католиков. В том же смысле высказываются источники и после его свержения. Магистр крестоносцев 18.11.1432 пишет комтуру Ноймарка, что "литовцы бросают жен и детей и бегут к нему толпами" (Littwen gemeinlich weib und kind hinder en lossen und hewffig czu em lauffen). Описывая события той зимы Тверская летопись отмечает, что Швитригайла, дескать, "собрал князей литовских" (skopivsia Svetrigailo, kniazi Litovskie). Наконец, сам этот князь пишет, что его приглашают "литовцы и русские" (Littouwesche und Rusche hern)120.
Ягайла, приехав в Литву (1434), вынужден был призывать литовских бояр и знать поддержать Жигимонта, а не кого-либо иного. Очевидно, здесь имеется в виду Швитригайла121. В преддверии Вилкомирской битвы множество (plurimi) литовцев были неблагосклонны к занявшему трон Жигимонту. Эти свидетельства подтверждаются и событиями времен Витовта. Длугош, описывая его борьбу со Скиргайлой, говорит, что за Скиргайлой последовало немало "перебежчиков литовцев и русских" (quem Lithuanorum et Ruthenorum profugarum non spernenda /173/ multitudo sequebatur). В другом месте говорится, что Витовт мало доверял своим (de suis parum fideret)122. Когда в 1418 г. Швитригайла сбежал из кременецкой тюрьмы, согласно Коцебу [Kotzebue], с ним были "беглецы из Жемайтии и Литвы" (Vlyher von Samaythen und Littauen)123.
Обращаясь к отдельным персонам, видим что у Швитригайлы, особенно в первый период его правления, [на службе] были соратники его предшественника Витовта, к примеру, Румбольд (Rumbold). В 1409 г. для Витовта он занял Жемайтию. Около того времени его имя пишется под множеством документов великого князя. Он представляет делегацию Литвы на церковном соборе в Констанце. Следует припомнить, что Румбольд был главным маршалом или маршалом земли уже с 1411-1412 г. Вместе с виленским воеводой Гедговдом (с 1426), трокским воеводой Явно (Jawno, Jawnis) и другими они были известнейшими зачинщинками и надежными людьми в деле коронования Витовта. Гедговд и Румбольд (первыми получившие польские гербы в Городле) именем Витовта заявили польскому королю и представителям сословий, что великий князь, невзирая на их согласие или несогласие, все равно будет короноваться124. Румбольд с Явно, как в своем месте было сказано, за Швитригайлу положили головы. Жемайтский староста Кесгайла из знаменитого рода Волимунтовичей, за благосклонность к Швитригайле и подготовку в его пользу заговора был заключен в тюрьму. Иван Монивидович (Iwaszko Moniwidowicz), чей отец получил герб в Городле, верно служил Швитригайле (до 1440). Для него он в свое время удержал Киев. Высокопоставленный чиновник и соратник Витовта Юрий Бутрим (также городельский боярин) в 1435 г. ликвидирует смоленский заговор. Из литовцев - соратников Швитригайлы еще известны Сурвила, Вайдила, Юшка Довгелович , Рамейка (Remeika?), Waysotte, начальник Велёны Голимин (Golymyn) и, возможно, секретарь Саулюс (Saulus)125.
Разумеется, нельзя отрицать, что на стороне Швитригайлы боролось и немало русских. Но надо помнить, что Длугош называет русскими и тех литовцев, которые поселились в русских областях. Волынь с Луцком была очень важным для Швитригайлы опорным пунктом, который всегда был ему верен до самой его смерти. Здесь, любимый жителями, Швитригайла окончил свои дни. После исследования Галецкого невозможно сомневаться, что многочисленные роды волынских князей были литовского происхождения. /174/
Чаще всего они прибыли из Литвы недавно. Самая ранняя дата заселения литовцев - середина XIV века. Давайте вспомним еще несколько имен. Князья Сангушки и Чарторыйские - Ольгердовичи, управлявшие землями сыновей Ольгерда Федора и Константина. Несвижские произошли от Карибута. Скорее всего, того же происхождения и Звагольские. То же можно сказать и об Острожских, Четвертинских и Корецких. Ю. Пузына полагает, что они произошли от Нариманта Гедиминовича126. Большой сторонник Швитригайлы Юрша (луцкий староста, затем брянский и киевский воевода) был родом из Мстиславля (который Длугош и Литовская хроника называет литовской землей) и во времена Витовта переселился на Волынь. Ивашко Рогатынский был связан с родней Ольгерда. Литовского происхождения был и Ходко Юрьевич127.
После всего этого стремления Швитригайлы ясны. Безосновательно утверждение Любавского, что литовцы, якобы, "лишь с болью в сердце приняли кандидатуру Швитригайлы"128. Наконец, следует обратить внимание и на состояние литовскости в ВКЛ. Ведь известно, что Витовт с Ягайло разговаривали по-литовски. Ранее мы упоминали мнение проф. Ст. Смольки, что Витовт, возможно, одно-другое письмо мог диктовать и по-литовски129. Виленский епископ Матей также владел литовским. Надо полагать, что и Швитригайла не выделялся из этой среды. Известно, что он очень жаловал маршала прусских крестоносцев Хольта, с которым в 1402 г. отправился в Ливонию, а Хольт понимал по-литовски. Об этом свидетельствует письмо Витовта от 30 августа 1430 г., писанное из Даугай (Dowge - прим.пер.). Князь просит маршала Генриха Хольта (Henrich Holt), чтобы тот постарался прибыть с великим магистром на торжественную коронацию. Как мотив указывается - "Вы ведь знаете обычаи и язык нашего края и поэтому легко можете столковаться с нашими" (wenne ir wol kunnet die gelegenheit und den sprach unsers landės und kunnet euch mit den unsern wol besprachen)130. По-литовски говорил и представитель власти крестоносцев в Жемайтии Михаэль Кюхмейстер131. Очень важно, что правление Швитригайлы совпало с периодом, когда литовцы стали избегать обучаться в Краковском университете. Если при Витовте студентов из Литвы здесь было весьма много, в 1430-1400 г.г. мы их находим едва пару131. В этом месте я хочу напомнить одну случайную вещь. Поляк Длугош, сотрудник Олесницкого и воспитатель детей Казимира, описывая литовцев в своей "Истории Польши", вставил одну фразу на литовском (упоминая о передаче Жемайтии крестоносцам в 1405 г.)132. /175/
Наконец, очень интересно заявление польских бояр от 17 сентября 1446 г. Они соглашаются, чтобы Казимир мог "держать придворных-спутников из любого языка" (familiares lingwagii cuiuscunque tenere habere et fovere). Несомненно, здесь имеется в виду и литовский язык, потому что imediate перед этим говорится о резидировании правителя в Литве133, тем более, что в 1452 г. Збигнев Олесницкий упрекает Казимира в том, что в покоях (in suo cubiculo) он одних лишь литовцев держит134.
В 1445 г. Збигнев Олесницкий, оценивая унию обоих государств, в Литве нашел [опору влице] только одного епископа Матея. Из его письма (августа месяца) Матею можно сделать вывод, что другим литовским деятелям он в этом смысле не доверял135. Вообще, после убийства Жигимонта в Литве отмечается сильное стремление к самостоятельности. Наиболее красноречиво об этом свидетельствует достигнутая в борьбе привилегия 1447 г., в которой гарантируется (§ 2), что епископами будут назначаться только местные жители. Великий князь Литовский заявляет, что не будет наделять землями, имуществом и должностями никаких чужеземцев (nulli extraneorum), а только лишь жителей земель Великого княжества (solum indigenis ipsarum terrarum magni ducatus). Кроме того, Казимир в этой грамоте обещает не уменьшать земли Литовского государства, но еще больше их увеличивать136.
Сравнивания общественные настроения в Литве в последние годы правления Витовта со временем Казимира, получаем такую же картину. Естественно, есть и различия, но они, скорее всего, лишь третьестепенные. Красной нитью тянется усиление напряженности в отношениях с Польшей. Это создает для правления Швитригайлы определенное пространство и рамки, в которых проясняется не одно отдельное политические событие. В целом, можно сказать, что политика Швитригайлы была такой же, как и Витовта137. Самостоятельность литовского государства и неприкосновенность его земель — основные интересы этого великого князя. Они сталкиваются с планом канцлера Польши Олесницкого расколоть Литву на отдельные княжества и затем создать единое сильное польское государство. Из-за этого разгорается борьба. Зачастую Швитригайла использует и методы Витовта. Ведь татары не раз приходили на помощь и сыну Кейстута. Союз Швитригайлы с Орденом против поляков тоже Витовтом указан. В 1430 г. он часто писал великому магистру, что не пойдет без него на отдельное соглашение с поляками138. То же можно сказать и о союзах Швитригайлы с иноземцами против государя Литвы. /176/
Швитригайла стремился к высшей власти в Литве и, надо подчеркнуть, в этнографической Литве. Ведь он мог бы короноваться в каком-нибудь русском городе, скажем, в Полоцке, Смоленске, Киеве или где-либо еще. Кто-то скажет, что Витовт проводил другую политику в отношении Польши. Это правда, но, с другой стороны, после смерти он оставил отношения с этим государством чрезвычайно напряженными. Швитригайла принял это наследие и без оглядки развивал его дальше. Удивительная вещь - его подписи нет ни в едином документе об унии. Он не выражает покорность Польше и Ягайле, хотя это делают Витовт, Скиргайла, Федор Любартович, Жигимонт Кейстутьевич, Федор Данилевич [Danilewicz], Дмитрий Карибут, Василий Пинский, Симон-Ленгвений, Александр-Вигунт, жена Витовта Анна, епископы и прочие князья. Швитригайла не подписывает и никаких других актов, которыми Литва привязывается к Польше139. Если мы и находим его имя в пергаментах уний Жигимонта, то лишь как человека недоброй памяти, против которого заключаются договоры. Сто с лишним лет назад Коцебу высказал очень смелую мысль, что, дескать, если бы Швитригайла удержался на виленском престоле, то Польша еще первой половине XV века стала бы литовской провинцией140.
Швитригайла был разбит в неравной борьбе141. Разумеется, он не был одарен политическими и военными способностями Витовта, но, с другой стороны, столкнулся с очень мощной силой. Ведь известно, что поляки сумели парализовать даже стремления Витовта и связать дипломатическими интригами римского императора Сигизмунда. В Кракове всё предопределяли цели, само собой разумеется, что средства должны были подстраиваться под них. Здесь я хочу заметить, что иерархи католической церкви в Польше верно служили политическим делам, - угрызения совести из учебника аскетики были вычеркнуты. Так или иначе, Швитригайла был ярким политиком и с честью служил литовским делам Литвы. Вместе с Галецким можно сказать, что с этим Ольгердовичем исчезло "великое поколение Ягайлы и Витовта"142. Полагаю, что это исследование развеяло туман над трудами Швитригайлы. Не было какой-либо пропасти между ним /177/ и литовским обществом. После этого непонятно, как Левицкий когда-то удивлялся, что литовцы против [воли] поляков выбрали Швитригайлу и потом в разгар битвы его бросили143. Правильно оценить Швитригайлу полякам мешал (особенно это касается старых довоенных времен) предмет унии. Для проф. А. Левицкого борьба поляков со Швитригайлой была борьбой "за высшие ценности, то есть веру и Церковь"144. Для него вся деятельность этого князя - враждебная, поэтому свою монографию он назвал "Бунт Швитригайлы". Последняя фраза об унии: "In hoc signo vinces" ("Этим знаком победишь"). Хотя Галецкий также славит унию ("великое труд", "братство по оружию", "братская связь"), но она все же не помешала этому автору правильно оценить Швитригайлу145. Это был смелый правитель, который не останавливался ни перед какими препятствиями и никогда не впадал в отчаяние, если проигрывал. В его время впервые в истории Литвы была осуществлена попытка мечом и кровью расторгнуть унию с Польшей. Во второй раз (теперь уже успешно) это произошло в годы борьбы за независимость возрождающейся Отчизны.
Поскольку большую часть жизни Швитригайла провел в битвах, у него не было времени заниматься внутренними делами, но и здесь он ввел важные изменения. Он первым из великих князей призвал представителей общества к участию во власти. Правда, уже и во времена Витовта был совет князя, но он тогда мало что значил. Тем временем Швитригайла почти все как важные так и мелкие дела решал, по его собственным словам, "посоветовавшись с верным советом". Естественно, в строго юридических терминах, совет не участвовал во властных действиях и лишь охранял старину (starinu), но тем не менее фактическое его влияние было значительным. Галецкий полагает, что в совете имели право участвовать (во времена правления Волынью) все князья и бояре. До Швитригайлы таких привилегий на Волыни не было. Естественно, своим правом участия в совете они пользовались лишь от случая к случаю, и князь чаще всего советовался только с высшими управляющими и сильнейшей [знатью]. Хотя в наиболее важных случаях представителей общество съезжалось довольно много, к примеру, в 1445 и 1446 г.г. (оба раза перед поездками Швитригайлы в Вильно); в конце 1446 г. (когда решался вопрос об избрании Казимира королем Польши), наконец в конце 1451 - начале 1452 г. (когда обсуждалась судьба Волыни после смерти Швитригайлы)146. /178/
Совет у Швитригайлы был как до того, как он стал великим князем Литовским, так и во время его великого княжения; наконец, и после того. Сам он, как мы не раз упоминали, всегда подписывался именем великого князя. При его дворе мы находим целую иерархию чиновников. Уже в 1424 г. у Швитригайлы (Черниговского князя) есть казначей, который, скорее всего, исполнял и обязанности канцлера. В 1437-1438 г.г. обнаруживаем подканцлера Бориса Глинского. С 1442 г. у Луцкого князя - канцлер Михаил Зорер [Zorer], позднее - Федор Козловский. Тем временем, во властном аппарате великого князя Литовского казначей появляется только во времена Казимира, как и канцлер, который постоянно фигурирует лишь с 1446 г., а должность подканцлера учреждается едва перед Люблинской унией. Кроме того, при дворе Швитригайлы находим особых чиновников, к примеру, старшего охотника, старшего повара и хлебореза147.
Невзирая на неблагожелательные условия, сохранилось много привилегий, которые издал Швитригайла, как правитель Волыни. Еще в 16 в. великие князья множество раз отмечали, что будут сохранять заведенные им порядки. Что же касается торговли, то этот князь мало что мог сделать из-за постоянных волнений, войн и смут. Все же и это дело не обошлось без его заботы. Будучи беглецом в Ордене, 2 марта 1402 г., при заключении договора, он включил положения для купцов, что будет опекать купцов крестоносцев, как своих, но они должны будут платить таможенную пошлину, издавна введенную (ab olim institutis); а также, что к чужим будут применяться ограничения, которые касаются и местных купцов (edictis nostris editis et edendis... quibus nostri artantur)148. В межвоенное время с Чарторыйского перемирия до Ошмянского бунта (1431-1432), Швитригайла может себе позволить уделить больше внимания торговым делам. Он пишет Великому магистру, что не откажется от поддержки купцов, направляющихся в Силезию и Данциг. Некоторые из тех торговцев - "придворные слуги" князя (Hofgesinde). 13 августа 1432 г. он просит у магистра разрешения "свободно путешествовать" для Бреславских жителей, поскольку они "нам доставляют много приятного" (viel Lipnisse bezeigen)149. И в целом, культурные дела Швитригайле - не чужды. К примеру, в Луцке он заботится о строительстве окружной стены вокруг верхней и нижней крепостей, но не успевает и часть нижнего замка остается деревянной. Наконец, управлявшаяся Швитригайлой Луцкая земля не была какой-то полудикой. Уже в 1432 г. в Луцке и Кременце находим немцев и поляков, из среды которых обычно избирались войты. В том же году от Ягайлы Луцк получил Магдебургское право. Перемышлю его предоставил Витовт. /179/
Следы немецкого права во Владимире находятся даже в середине 14 в. В 1438 г. Швитригайла предоставил самоуправление Кременцу и Литовижу150.
Остается лишь сказать кое-что о Швитригайле как о человеке. Длугош его называет "мужчиной очень непостоянного нрава" (fluxi et magnae varietatis vir ingenii). В другом месте он говорит, что, этот князь якобы любым ветром "сгибается быстрее, чем камыш" (arundine celerius). В одном месте историк-каноник просто дрожит -"настоящий безумец" (furiosus et demens). Еще в "Истории Польши" находим высказывание, что Олгердовича [Швитригайлу] "тошнит руганью" (evomebat probra). Наконец, он считает, что Швитригайла - "пьяница и человек веселого образа жизни" (ebrietati et solatiis deditus)151. Но такое описание, зная предубеждение официального польского историка и припоминая исторические факты, приобретает несколько иную ценность. Перечитывая русские летописи, видим кое-что другое, к примеру, Густынская летопись не говорит о [его] безрассудстве или пьянстве, а знает только жестокость (svirep ir neistov)152. Один немецкий источник не знает даже этого, но Швитригайлу называет "славным князем" (inclytus princeps)153.
Говоря об особенностях Швитригайлы, Стадницкий, Любавский, Левицкий и другие историки придерживаются Длугоша154. Намного более осторожен Грушевский, который о Швитригайле говорит, что он обладал "необычайной энергичностью, живостью и выносливостью, но не отличался способностями и последовательностью". Правда, он находит основания подозревать, что Швитригайла был ненормальным и психопатом, но все же находит в нем и приметы вождя. Важнейший его аргумент - сожжение Герасима155. Но и этот жестокий поступок следует воспринимать в рамках того времени. Постановление о сожжении высших духовников не чуждо русским летописям. С другой стороны, на высококультурном Западе не так давно был сожжен священник и профессор университета Ян Гус (1415) и Иероним Пражский (1416). История инквизиции знает много таких сожжений. Если за это вождей Католической церкви не упрекают в психопатии, полагаю, что и двоюродного брата Витовта нельзя упрекать. Наконец, отличный пример великому князю подали par excellence католики-поляки. В другом месте мы уже упоминали, что в войне с Орденом 1433 г. людей живьем сжигали не только гуситы, но и сами поляки.
Прямыми свидетельствами о пьянстве Швитригайлы можно было бы принять разве что платежи из кассы Ордена, когда князь там жил, как беженец. С 6 декабря 1402 г. /180/ до 16 ноября следующего года ему было поставлено 9 бочек вина156. Но надо помнить, что Ольгердович [Швитригайла] у крестоносцев жил со множеством спутников, а также постоянно принимал и отправлял посланцев. Стало быть, нельзя полагать, что он сам всё это спиртное выпил. Кроме того, следует заметить, что во дворце князя обильно потреблялись фиги, миндаль и сушеный виноград157. С другой стороны, и сам магистр крестоносского монашества употреблял спиртное не меньше (Tresslerbuch). Разумеется, не скажу, что Швитригайла был каким-то святошей-аскетом. С точки зрения нравственности в широком смысле он был не хуже и не лучше, чем другие правители Западной и Восточной Европы, с которыми ему пришлось близко общаться. Тот же Длугош, как мы писали, упрекает в пьянстве и Ягайлу. А случаи жестокости и веселых и обильных пиров римского императора Сигизмунда засвидетельствованы историей158.
Швитригайла был человек прямого и откровенного нрава. Об этом проговорились и такие неблагосклонные к нему историки, как Стадницкий и Левицкий159. В другом месте мы уже упоминали о его отношениях с русскими и литовцами. В Ливонии его поддерживали рыцари, кнехты и, в целом, все жители160. Наконец, и немало поляков ему сочувствовало. Поссильге говорит, что "много поляков перешло к нему" (vil Polan worffin sich ouch czu ym)161. Известен случай, когда поляк Стромыл [Stromyl] с женой и детьми перебежал на сторону Швитригайлы162. У него не было в отношении поляков какой-то слепой расовой ненависти. Иногда он использовал людей этой национальности в посольствах. Наконец, как Волынский князь он и в отношениях с польским государством умел держать такт163. Таким образом, он защищал и боролся только за самостоятельность Литвы и ее честь.
Источники
Akta Unji Polski z Litwą (1385—1791), wydali St. Kutrzeba i Wl. Semkowicz. Kraków. 1932. Сокр.: Akta unji.
Acten der Ständetage Preussens unter der Herrschaft des Deutschen Ordens, herausg, v. Dr. M. Toeppen. Band II, Leipzig, 1880.
Akty Litovskoj Metriki, izd. F. N. Leontovič. Vyp. I, Varšava, 1896.
Akty otnosiaščijasia k istorii Zapadnoj Rossii, izd. Archeografi-českoju Komisijeju, T. I, S.-Peterburg, 1846.
Annales Ecclesiastici, ed. Odoricus Raynaldus. Tomus XVIII, Romae, 1659.
Archeografičeskij Sbornik dokumentov, otnosiaščichsia k istorii severo-zapadnoj Rossii. T. VI tol. Vilna.
Archiwum Książąt Lubartowiczów Sanguszków W Slawucie. T. I, Lwów, 1887. Сокр.: Archiw Sanguszków.
Codex Diplomaticus Ecclesiae Cathedralis necnon dioeceseos Vilnensis, ed J. Fijałek et W. Semkowicz, Volumen I, fasc. I, Kraków, 1932.
Codex Diplomaticus Lithuaniae, ed. Ed. Raczyński, Breslau, 1845.
Codex Diplomaticus Prussicus, ed Joh. Voigt. T. III, Königsberg, 1848, t. IV, 1853, t. V, 1857, VI, 1861.
Codex epistolaris saec. decimi quinti. T. I, ed. A. Sokołowski et J. Szujski, Kraków, 1876. T. II, ed. A. Lewicki, Kraków, 1891. T. III, 1894. Сокр.: Cd. XV.
Codex epistolaris Vitoldi, ed. A. Prochaska. Kraków, 1882. Сокр.: CW.
Codex Diplomaticus regni Poloniae et Magni Ducatus Lithuaniae, ed. M. Dogiel. T. I—V, Wilno, 1758—1763.
Das Marienburger Tresslerbuch der Jahre 1399—1409, herg. v. Dr. Joachim. Königsberg, 1896.
Liv-, Est-, und Curländisches Urkundenbuch, beg. von Bunge fortgesetzt von Hermann Hildebrand. Bd. V., Riga, 1867; Bd. VIII Riga-Moskau. 1884; Bd. IX, 1889; Bd. XI, 1905. Сокр.: Unkundenbuch.
Historiae Polonicae, Joannis Długossii (cura A. Przezdziecki). T. III, Cracoviae 1876, III, 1877, t. IV, 1878, index 1887. Сокр.: Hist. Pol.
Liber Cancellariae St. Ciołek, herg. v. Dr. J. Caro, Wien, 1871. Teil II, Wien, 1874.
Sacrorum Conciliorum nova et amplissima collectio, ed. Joh. Mansi. T. XXXf XXXI, Venetiis, 1792,
Polnoje Sobranije Russkich Letopisej. T. T. II, III, IV, V, VI, VII, XV, XVII. S.-Peterburg, 1843—1907. Сокр.: P. S. R. L.
Russisch-Livländische Urkunden, herg. v. K. E. Napiersky. St. Peterburg. 1868.
Scriptores Rerum Prussicarum, herg. v. Dr. Th. Hirsch, Dr. M. Toeppen u. Dr. Strehlke. Band III, Leipzig, 1886. Сокр.: Scr. R. Pr.
Sobranije gosudarstvennych gramot i dogovorov. I. Moskva, 1813.
Supplementum ad Historica Russiae Monumenta, ed. Turgenev. Petropoli, 1848. Сокр.: Supplementum.
Volumina Legum, T. I. IV. Warszawa, 1732—37.
Литература
Allgemeine Deutsche Biographie, t. 34. Leipzig, 1892.
Arbusov L. Grundriss der Geschichte Liv-, Est- und Kurlands. 3. Aufl. Riga, 1908.
Barbašov A. I. Letopisnyje istočniki dlia istorii Litvy v srednije vieka. S.-Peterburg, 1888.
Barvinski B. Žigimont Kejstutovič. Žovkva, 1905.
Dr. Beblavy J. Lietuvių-čekų santykiai Vytauto Didžiojo laikais. Kaunas, 1930.
Bobrzyński M. i Smolka St. Jan Długosz. Kraków, 1893.
Boniecki A. Poczet rodów w wielkiem Księstwie Litewskiem w XV i XVI wieku. Warszawa, 1887. Сокр.: Boniecki, Poczet.
Būga K. Apie Lietuvių asmens vardus. Vilnius, 1911 (отпеч. из „Lietuvių Tautа").
Chody nieki Kaz. Geneza i rozwój podania o zabójstwie Zygmunta Kiejstutowi cza. Журн. „Ateneum Wileńskie", год V, p. 79—103.
Czerniak W. Sprawa równouprawnienia schizmatików i katolików na Litwie (1432—1563). Kraków, 1903 (отпеч. из „Rozprawy Wydz. Hist.-Fil. Pol. Akad. Umiejętnosci, t. 44, 1903 m.).
Florovskij A. V. Čechi i vostočnyje slaviane. Očerki po istorii češsko-russkich otnošenij v X—XVIII v. T. I. Praga, 1935.
Goli Jar. Cechy a Prusy ve Stredoveku. Praga, 1897.
Golębiowski. Dzieje Polski za Władysława Jagiełły i Władysława III. T. I, Warszawa, 1846, T. II, 1846, t. III, 1848.
Dr. Grotefend H. Taschenbuch der Zeitrechnung des deutschen Mittelalters und der Neuzeit. 5. Aufl. Hannover, 1932.
Gruševskij M. Istorija Ukrainy-Russi. T. IV, Lwów 1903.
Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły i sprawa wołyńska za Kazimierza Jagiellończyka. Kraków, 1915. Сокр.: Ostatnie lata.
Halecki O. Litwa, Ruś i Żmudź. Žr.: „Rocznik Akademii Umiejętnosci, wydz. Histor.-Filozof.", ser. II, tom. XXXIV, Kraków, 1916, p. 214—254.
Halecki O. Dzieje Unii Jagiellońskiej. T. I, Kraków, 1919, t. II, 1920. Сокр.: Dzieje unii.
Dr. Ivinskis Z. Geschichte des Bauernstandes in Litauen von den ältesten Zeiten bis zum Anfang d. 16. Jahrhunderts. Berlin, 1933.
Janulaitis A. Žemaičiai ir bažnytinis seimas Konstancijoj (1414—1418). Отпеч. из „Praeitis" II t., Kaunas, 1932.
Jogaila. Red. A. Šapoka. Kaunas, 1935.
Karamzin N. M. Istorija Gosudarstva Rossijskago. T. V. S.-Peterburg, izd. Suvorina, б. д.
Kolankowski L. Dzieje Wielkiego Księstwa Litewskiego T. I (1377— 1499), Warszawa, 1930. Сокр.: Dzieje W. Ks. L.
Kopystiański A. Michał Zygmuntowicz, Książe Litewski. Lwów, 1906. (отпеч. из „Kwartalnik Histor." 1906 m.r t. XX).
Korzon T. Dzieje wojen i wojskowości w Polsce. Wydanie II, t. I, Lwów—Warszawa—Kraków, 1923.
Von Kotzebue A. Switrigail, ein Beytrag zu den Geschichten von Littauen, Russland, Polen und Preussen, Leipzig. 1820. Сокр.: Kotzebue, Switrigail.
Von Kotzebue A. Preussens ältere Geschichte. T. III, Riga, 1808.
Kocebu Avgust. Svitrigajlo velikij kniaz litovskij ili dopolnenije k istorijam Litovskoj, Rossijskoj, Polskoj i Prusskoj. Perevod s niemeckago. Sankt Peterburg, 1835.
Dr. Krollmann Chr. Politische Geschichte d. Deutschen Ordens in Preussen. Königsberg, 1932.
Dr. Kukieł M. Zarys Historji wojskowości w Polsce. Warszawa, б. д.
Dr. Lewicki A. Powstanie Swidrygiełły. Kraków, 1892. Сокр.: Powstanie.
Dr. Lewicki A. Przymierze Zygmunta Kiejstutowicza z Królem rzymskim Albrechtem II. Kraków, 1899. (Atsp. iš „Rozpr. wydz. hist.-fil. Akademii Umiejętności", t. XXXVII.) Сокр.: Przymierze.
Die Letten. Riga, 1930.
Lexers M. Mittelhochdeutsches Taschenwörterbuch. 20. Aufl., Leipzig, 1932.
Lietuviškoji Enciklopedija. T. I, Kaunas, 1933, t. III, 1935.
Lowmiański H. Uwagi w sprawie podloža społecznego i gospodarczego unji Jagiellońskiej. Wilno, 1934. Сокр.: Uwagi.
Liubavskij M. Litovsko-russkij sejm. B. m. ir b. v.
Liubavskij M. Očerk istorii litowsko-russkago gosudarstva do Liub-linskoj unii vkliučitelno. Moskva, 1915. Сокр.: Očerk.
Miesęcznik heraldyczny. 1911—1914.
Dr. Odložilik O. Husicy na Brzegu Bałtyku w 1433 roku. Gdańsk, 1934.
Doc. Penkauskas Pr. Vytautas Didysis ir jo Čekijos politika Venceliui mirus. Kaunas, 1930. (Atsp. iš „Židinio", n. 4).
Polska i Litwa w dziejowym stosunku. Warszawa—Lublin—Lódz, 1914.
Przezdziecki Al. Žycę domowe Jadwigi i Jagiełły. Warszawa, 1854.
Prochaska A. Ostatnie lata Witolda.
Prochaska A. Latopis Litewski. Lwów, 1890.
Fürst J. E. v. Kozielsk Puzyna. Switrigail von Litauen. Freiburg (Schweiz), 1914.
Rimka A. Lietuvos visuomenės ūkio bruožai ligi Liublino unijos metų. Kaunas, 1925.
Schlicht O. Das Ordensland Preussen. Der Ordensstaat. Dresden, 1933.
Schwabe A. Histoire agraire de la Lettonie. Riga, 1929.
Smolka St. Najdawniejsze pomniki dziejopisarstwa russko-litewskiego. Leidiny „Pamiętnik Akad. Umiejętności w Krakowie", wydz. hist.-fil., t. VIII. Kraków, 1890.
Skarbiec diplomatów, wyd, Ig. Daniłowicz. Wilno, 1862. Сокр.: Skarbiec.
Stadnicki Kaz. Bracia Władysława-Jagiełły Olgierdowicza. Lwów, 1867. Сокр.: Bracia.
Stryjkowski M. Kronika Polska, Litewska, Żmudzka i wszystkiej Rusi. T. I-II, Warszawa, 1846.
Voigt J. Geschichte Preussens von den ältesten Zeiten bis zum Unter gange der Herrschaft des Deutschen Ordens. Bd. VI, Königsberg, 1834, VII, 1836. Сокр. Voigt, Geschichte.
Voldemar A. I. Nacionalnaja borba v velikom kniažestve litovskom v XV i XVI viekach. Zur. „Izvestija otd. russk. jazyka i slovesnosti Imp. Akademii Nauk", t. XIV (knižka III), S.-Peterburg, 1910.
Wolff J. Kniaziowie Litewsko-Ruscy od końca czternastego wieku. Warszawa, 1895. Сокр.: Kniaziowie.
Wolff J. Senatorowie i dygnitarze w wielkiem księstwie Litewskiem. Kraków, 1885.
Wolff J. Ród Gedymina. Kraków, 1886.
Zajączkowski St. Zarys Dziejów Zakonu Krzyżackiego w Prusach. Toruń,1934.
Примечания
83 Hist. Pol., XI, 417, X, 506, 406, Xl, 479; ср. Kotzebue. Switrigail, 85 и Goll. Cechy, 243.
84 Cd. XV, II, n. 199.
85 Там же, n. 204, p. 288—290.
86 Cd. XV, II, n. 261, p. 403.
87 Sc. R. Pr., III, 498.
88 Urkundenbuch, VIII, n. 650, p. 382.
89 Kotzebue. Switrigail, 24; Liubavskij. Sejm, 63—69 и далее.; Voldemar. Nac. borba, passim.
90 Gruševskij. Istorija, IV, 157—176; P. Sob. R. Let., XVII, 6 (Supraslio n.).
91 Powstanie, 69, 79, 82, 85, 247 и passim.
92 Kutrzeba. 515; Smolka. Jan Długosz, 189; Lowmiański. Uwagi, 67, 68 и passim.; Florovskij. 317—318; Hildebrand. Urkundenbuch, VIII, Вв.. XI; Krollmann. Polit. Geschichte, 133; Kolankowski. Dzieje, I, 221— 222.
93 Liubavskij. Sejm, 47—61; Očerk, 71; Istorija Ukrainy, IV, 159, 177; Voldemar. 171; Powstanie, 161 и далее, 194 далее; Kotzebue. Switrigail, 179, 184; Kolankowski. I, 222 tol.; Ivinskis. Geschichte d. Bauernstandes, 108.
94 P.S.R.L., II, 354 (Густынская); III (Новгородская I), 112; V (Псковская II) 19, 26—27, 28; XV (Тверская), 489.
95 Ostatnie lata, 49, 50 и др.; Dzieje, I, 274—275, 277, 289-291 и passim.; ср. Chodynicki. Geneza, 86.
96 Dzieje, I, 171—172, 223—224 и passim.; ср. Lowmiański. Uwagi, 68—69.
97 Urkundenbuch, IV, p. 226 дал.; ср. Liubavskij. Očerk, 183.
98 Akta unji, nn. 63—64; ср. Barvinskij. Žigimont, 105,
99 Raczyński. Codex, 364; Hist. Pol., XIII, 10.
100 Ср. Halecki. Dzieje, I, 289—291.
101 Powstanie, 79, 312.
102 Cd. XV, n. 9, p. 9, II, n. 180, p. 243; Cod. dipl. Cath. Wilnensis, n. 15—16; Akty Zap. Rossii, I, n. 8.
103 Akty Zap. Rossii, I, n. 16; CW, n. 1352, p. 827, n. 1353, p. 831.
104 Akty Zap. R., I, n. 42; ср. Ostatnie lata, 148.
105 Urkundenbuch, VIII, n. 632, p. 371; Kotzebue. Switrigail, 132.
106 Hist. Pol., X, 406.
107 Lowmiański. Uwagi, 72; Gruševski). IV, 158.
108 Лежащие за пределами настоящей Литвы и литовской Руси области охватила только привилегия 1447 г. (Полоцк, Витебск, Смоленск, Чернигов-Сиверск, Киев, часть Волыни и Подолья). Liubavskij. Očerk, 69, 79 ir Kutrzeba. 541, 545. По мнению Галецкого, в Литве (на Волыни - наоборот) православные русские даже и в 1477 г. не получили равные права. Ostatnie lata, 161.
109 Cd. XV, III, n. 5, приложение.
110 Archivum Sanguszków, I, n. 40, 55; Ostatnie lata, 130, 138, 275.
111 Urkundenbuch, n. 649, p. 381.
112 Dzieje, I, 172.
113 Cd. XV, II, n. 193, p. 264; CW, 964; Skarbiec, II, 1411; Tressler buch, 165.
114 Cd. Cath. Vilnensis, n. 133—134 (1434.IX.9); CW, 163.
115 Raczyński. Codex, 363—368 (письмо папе p. 365).
116 Mansi. XXX, p. 628 (Письмо Швитригайлы Базелю); p. 529 (письмо русского сообщества) и p. 534—535 (IV.25 ib s. письмо великого магистра Марка [Marco] Базелю).
117 Hist. Pol., XI, 417—418.
118 Cd. XV, II, nn. 191—192, p. 259—263; ср. Turgenev. Supplementum, 117.
119 Arch. Sanguszków, I, p. 30—33; ср. Cd. XV, II, n. 208, p. 301.
120 Urkundenbuch, VIII, n, 642, p. 376; Cd. XV, II, n. 210, p. 307 (письмо магистра); P. S. R. L., XV (Тверская), 489.
121 H. Pol.,XI, 522.
122 Ten pat, X, 505—506; ср. Skarbiec, II, 1248.
123 Switrigail, 40—41.
124 CW, nn. 1362, 1364; Cd. XV, p. 244; Hist. Pol., XI, 375 и др.; ср. Halecki. Ostatnie lata, 212, 214; Dzieje, I, 249, 284.
125 Urkundenbuch, VIII, n. 619, n. 780, p. 453; Ostatnie lata, 8, 41, 149.
126 Miesięcznik heraldyczny, 1911, p. 80—82; Ostatnie lata, 49, 112—118, 135; ср. Dzieje unii, I, 4, 278 и др..
127 Ost. lata, 39, 170; Lowmiański. Uwagi, 67.
128 Očerk, 67.
129 Najdawniejsze pomniki, 47.
130 CW, n. 1428, p. 920 Tresslerbuch, 197, 200, 222 (Holtas), Histor. Polon., X, 563 (Kuchmeisteris).
131 Fijałek. Uchrześcianienie, 150—151; Šapoka. Kur senovėje lietuviai mokslo ieškojo? // ,,Židiny", 1935 m., n. 10, p. 323.
132 H. Pol, X, 563 (Жемайты нехотевшие сдаться немцам, по их словам, ,,Vakkis Ahridlis"). Это искаженное самим автором или типографией изречение.
133 Cd. XV, III, n. 4, p. 6 134 Hist. Pol., XIII, 110.
135 Cd. XV, 1, 2 d., n. 5, p. 11.
136 Cd. XV, III, n. 7, p. 10—12.
137 Ср. Hildebrand. Urkundenbuch, VIII, Вв. IX и Goli. Cechy, 216.
138 CW, 917 дал.
139 Akta unji, nn. 1—37 tol.
140 Switrigail, 142.
141 Ср. Kopystiański. Mychał, 94.
142 Ostatnie lata, 182.
143 Przymierze, 1; ср. Stadnicki. Bracia, 366.
144 Powstanie, 79.
145 Ostatnie lata, 2, вв. 71, 183; Dzieje unji, I, 157, 183, 272.
146 Powstanie, 79; Ostatnie lata, 148, 150—152, 185, 276, 278; о якобы русскости Швитригайлы ср. Puzyna. Switrigail, 108 tol.
147 Ost. lata, 61, 141—142, 146, 147, 270, 280, приложение I, n. 1.
148 CW, 83.
149 Kotzebue. Switrigail, 58—59, 83.
150 Ost. lata, 139.
151 Hist. Pol., X, 553, XI, 423, 444 (ср. 434), 419, 417.
152 P. S. R. L., II, 356; ср. 352, 354.
153 Sc. R. Pruss., III, 494 (Konrad Bitschin).
154 Bracia, 325; Liubavskij. Očerk, 67—68; Powstanie, 51; ср. Smolka. Jan Długosz, 183.
155 Istorija, IV, 163.
156 Marienburger Tresslerbuch, 196, 224, 232, 264 ir 272; ср. CW, 965, 966, 967.
157 Tresslerbuch, 262, 263.
158 Allgemeine deutsche Biographie, Bd. 34, p. 281; ср. Penkauskas P. Vytautas Didysis ir jo Čekijos politika Venceliui mirus. Kaunas, 1930, p. 14.
159 Bracia, 310—311, Powstanie, 51; ср. Kotzebue. Switrigail, 2 (введение).
160 Urkundenbuch, VIII, вв. XIII.
161 S. R. Pr., III, 244; ср. Gruševskij. Istorija, IV, 178.
162 Urkundenbuch, VIII, n. 816, p. 475.
163 Ost. lata, 184.
- lietuvaitis
- Сообщения: 4182
- Зарегистрирован: Пт дек 29, 2006 12:01 pm
звездочет » Пт мар 05, 2010 9:30 pm
lietuvaitis писал(а):Jonas Matusas. Švitrigaila Lietuvos didysis kunigaikštis. Mintis, Vilnius, 1991 (первое издание - Kaunas, 1938)
Йонас Матусас. Швитригайла - великий князь Литовский.
3. Общая оценка Швитригайлы
Да... Трудно литовцам придется. Это "новый взгляд" начала 20 века? Белорусы тогда еще мало интересовались своей историей. Любой националистический взгляд на историю ВКЛ скоро уйдет в небытие ...Свидригайло боролся за литовские дела в Литве...
Ну да ладно, пока не вникая в детали. Не люблю пропаганду. Выборочное отношение к фактам и их эмоциональную окраску, выгодную пропагандисту.
Так, что с Русским Княжеством? Роль Свидригайлы в его появлении?
-
звездочет - Сообщения: 1269
- Зарегистрирован: Ср окт 21, 2009 9:13 am
lietuvaitis » Сб мар 06, 2010 7:48 am
Пропоганда бывает там, когда люди опираются лишь на свое мнения и стереотипы. А когда указывают источники следует задуматся, так как же все было на самом деле.
Oдним из примеров пропоганды может быт такoе утвержения: "Свидригайло уходит в Полоцк и провозглашает Княжество Руское."
В летописи сказано "И прииде Швитригаило на Полтеск и на Смоленеск, и князи рустие и бояре посадиша князя Швитригаила на великое княженье Руское"
Сам Свидригайло при этом сохранял свою прежнюю великокняжескую титулатуру.
Oдним из примеров пропоганды может быт такoе утвержения: "Свидригайло уходит в Полоцк и провозглашает Княжество Руское."
В летописи сказано "И прииде Швитригаило на Полтеск и на Смоленеск, и князи рустие и бояре посадиша князя Швитригаила на великое княженье Руское"
Сам Свидригайло при этом сохранял свою прежнюю великокняжескую титулатуру.
- lietuvaitis
- Сообщения: 4182
- Зарегистрирован: Пт дек 29, 2006 12:01 pm
Mihail Mitin » Сб мар 06, 2010 8:46 am
Lietuvaitis
Пропоганда бывает там, когда люди опираются лишь на свое мнения и стереотипы. А когда указывают источники следует задуматся, так как же все было на самом деле.
Йонас Матусас. Швитригайла - великий князь Литовский.
3. Общая оценка Швитригайлы
Осилил статью.
После чтения двух – трех абзацев стиль статьи что то смутно начал напоминать Алеся Белого : берется куча противоположных фактов (точек зрения) и мешается в одной кастрюле, в результате получается что то третье.
Статья вроде бы про Швитригайлу (Свидригайлу), но второй план статьи выходит на первое место : попытка в «замутненной воде» из религиозных понятий создать в ВКЛ два противоборствующих относа.
Кстати, это не источники, а набор двух-трехзначнопонимаемых ФРАЗ.
- Mihail Mitin
- Сообщения: 4609
- Зарегистрирован: Вс дек 21, 2008 11:10 pm
- Откуда: Минск
lietuvaitis » Сб мар 06, 2010 8:51 am
Михайл, я понимаю, что вы всегда можете все написать по луче, но может вместо того, чтоб критиковать начать самому писать а? И тогда посмотрим, как будет выглядит ваш труд...
При этом, - эта лишь отрывок книги.
При этом, - эта лишь отрывок книги.
- lietuvaitis
- Сообщения: 4182
- Зарегистрирован: Пт дек 29, 2006 12:01 pm
Mihail Mitin » Сб мар 06, 2010 9:15 am
lietuvaitis
Михайл, я понимаю, что вы всегда можете все написать по луче, но может вместо того, чтоб критиковать начать самому писать а? И тогда посмотрим, как будет выглядит ваш труд...
При этом, - эта лишь отрывок книги.
lietuvaitis !
Ваша ирония уместна, если вопрос был бы о художественной картине(акварель, масло, карандаш), романе, фильме и т.д.
Если же вопрос идет об историческом исследовании, то тут можно сказать : работа качественная, проходная, подтасовка и т.д.
Ума, некоторых знаний и опыта работы с источниками хватает мне отнести данную работу к последним....
"- Василий Иванович, а вот ВСЕМИ вооруженными силами мира сможете?
- Нет Петька, языков не знаю! "
Не потянуть мне что то серьезное писать .......пока.
- Mihail Mitin
- Сообщения: 4609
- Зарегистрирован: Вс дек 21, 2008 11:10 pm
- Откуда: Минск
lietuvaitis » Сб мар 06, 2010 9:25 am
Ваша оценка была уместна если вы прочиталю всю книгу.
При этом, уж извините, книга неимела своего интереса если там были лишь цитати, которых вы сами непрочли бы из за незнания языков.
Так что давайте оченивать не стил прописания стати, а то что вней сказано и если вам ненравится то что вней указана, предявлейте свои аргументы. С другими, "правилнами" цитатами и т.д.
Хотя скорее всего получим тотже резултат, что и в теме с Белой Русю.
При этом, уж извините, книга неимела своего интереса если там были лишь цитати, которых вы сами непрочли бы из за незнания языков.
Так что давайте оченивать не стил прописания стати, а то что вней сказано и если вам ненравится то что вней указана, предявлейте свои аргументы. С другими, "правилнами" цитатами и т.д.
Хотя скорее всего получим тотже резултат, что и в теме с Белой Русю.
- lietuvaitis
- Сообщения: 4182
- Зарегистрирован: Пт дек 29, 2006 12:01 pm
Mihail Mitin » Сб мар 06, 2010 9:58 am
lietuvaitis
Ваша оценка была уместна если вы прочиталю всю книгу.
При этом, уж извините, книга неимела своего интереса если там были лишь цитати, которых вы сами непрочли бы из за незнания языков.
Так что давайте оченивать не стил прописания стати, а то что вней сказано и если вам ненравится то что вней указана, предявлейте свои аргументы. С другими, "правилнами" цитатами и т.д.
Хотя скорее всего получим тотже резултат, что и в теме с Белой Русю.
Я оцениваю то, что выставлено и в меру своих знаний
Про стиль данной работы - смотри чуть выше.
Про "белую Русь". В качестве доказательста применять черновые записи АНОНИМА с кучей грубых ошибок (нестыковок).......?
"Случайно" пропускать знаки препинания, меняя смысл фразы ?
Спасибо. Проходили !
- Mihail Mitin
- Сообщения: 4609
- Зарегистрирован: Вс дек 21, 2008 11:10 pm
- Откуда: Минск
Mihail Mitin » Сб мар 06, 2010 10:24 am
Istorik
Михил, а какм вам самому последняя карта выставленна вами в теме Белой Руси?
Istorik !
Давайте не будем флудить данную тему
Тема та (про Белую Русь) открыта, вход свободный - вопросы туда.
Свое видение данной карты я дал, читайте внимательно
- Mihail Mitin
- Сообщения: 4609
- Зарегистрирован: Вс дек 21, 2008 11:10 pm
- Откуда: Минск
lietuvaitis » Сб мар 06, 2010 10:46 am
Mihail Mitin писал(а):
Я оцениваю то, что выставлено и в меру своих знаний
Про стиль данной работы - смотри чуть выше.
Про "белую Русь". В качестве доказательста применять черновые записи АНОНИМА с кучей грубых ошибок (нестыковок).......?
"Случайно" пропускать знаки препинания, меняя смысл фразы ?
Спасибо. Проходили !
Ох, старик-старик, трахтибидох-тибидох!!!
- lietuvaitis
- Сообщения: 4182
- Зарегистрирован: Пт дек 29, 2006 12:01 pm
timax » Вс мар 07, 2010 9:12 am
После постов наших северных друзей, у посетителей форума может сложиться извращенное представление о великих литвинах. К счастью они не были маразматиками, у них было вполне нормальное видение мира.
Из энциклопедии ВКЛ (скан)
Свідрыгайла (у праваслаўі Леў, у каталіцтве Баляслаў; каля 1370— 10.2.1452), вялікі князь літоўскі [1430—32]. Сын вял. кн. Альгерда і яго 2-й жонкі, цвярской князёўны Юльяны, малодшы брат вял. кн. Ягайлы. У лют. 1386 перад каранацыяй Ягайлы польс-каю каронаю ў Кракаве быў у складзе дэлегацыі ВКЛ із праваслаўя перайшоў у каталіцтва. Атрымаў ад Ягайлы ва ўдзел Віцебскае княства. Калі гаспадаром ВКЛ стаў Вітаўт, то ў 1393 пазбавіў С. віцебскага пасада. 3 таго часу С. ў апазіцыі да Вітаўта. Быў высланы ў Кракаў, дзе ўтрымліваўся ў вязніцы. Пазней Ягайла вызваліў яго. У 1396 С. накіраваўся па дапамогу да крыжакоў у Лівонію і з лівонскімі ат-радамі заняў Віцебск. Вітаўт зноў аблажыў і ўзяў горад. Паланёнага С. ад-правілі ў Польшчу да Ягайлы, але С. зноў памірыўся з братам. У складзе войска ВКЛ С. ўдзельнічаў у бітве на Ворскле 1399. У 1400 атрымаў княжанне ў Падоллі, прынёс прысягу Вітаўту. Аднак у 1402 уцёк у Прусію, каб з дапамогай крыжакоў узысці на велікакняжацкі трон у Вільні; удзельнічаў у паходах крыжакоў на Літву. Пасля прымірэння з Вітаўтам у 1407 атрымаў Северскае княства (сталіца Бранск). У 1408 разам з групай князёў і баяр ад'ехаў да вял. маскоўскага кн. Васіля I, ад якога атрымаў гарады Уладзімір на Клязьме, Юр'еў-Польскі, Волак Ламскі, Ржэў і палову Каломенскага княства. Але яго план з дапамогай маскоўскага войска захапіць трон у Вільні не здзейсніўся. У 1409 С. вярнуўся ў ВКЛ, вёў перагаворы з крыжакамі аб звяржэнні Вітаўта. Восенню 1409 С. схоплены слугамі Вітаўта і пасаджаны ў замак Камянец. У сак. 1418 С. ўдалося ўцячы ў Венгрыю. Ён зноў памірыўся з Ягайлам і Вітаўтам, у 1419 атрымаў ад апошняга ва ўдзел Чарнігаў, Ноўгарад-Северскі і Бранск. Удзельнічаў у пахо¬дах Вітаўта, вял. паліт. актыўнасці не праяўляў, аднак здабыў вял. аўтарытэт у правасл. баяр ВКЛ. Пасля смерці Вітаўта па дамоўленасці з Ягайлам на з'ездзе паноў і баяр ВКЛ у 1430 С. большасцю галасоў быў абраны вял. князем літоўскім. Адразу адбыўся кан-флікт паміж польскімі панамі і С. Польскія войскі ўступілі ў Падолле і захапілі памежныя замкі. Ягайла, які знаходзіўся ў Вільні, быў затрыманы і адпушчаны ў Польшчу пасля згоды вярнуць захопленыя замкі. У 1431 С. заключыў саюз з Тэўтонскім ордэнам, Вял. Ноўгарадам і чэшскімі табарытамі з мэтай дасягнення поўнай незалежнасці ВКЛ ад польскага караля. Ваенныя дзеянні на Валыні і Падоллі працягваліся, Тэўтонскі ордэн таксама пачаў вайну з Польшчай. Каб пашырыць сваю апору ў ВКЛ, С. аддаваў дзярж. пасады пераважна бел. праваслаўным баярам, што выклікала незадавальненне літ. баярства. 1.9.1431 было падпісана перамір'е з Польшчай на 2 гады, у вы ніку якога С. быў прызнаны Польшчай вял. князем і ўладаром усіх зямель ВКЛ. Вясной 1432 у адказ на спробы польскіх феадалаў навязаць ВКЛ новую унію С. фактычна разарваў саюзныя адносіны з Польшчай і пацвердзіў . саюз з Тэўтонскім ордэнам. У ВКЛ пры дапамозе польскіх паноў была аргані-завана змова супраць С. У ноч на 1.9.1432 адбыўся дзярж. пераварот, змоўшчыкі спрабавалі забіць вял. князя ў Ашмянах, але папярэджаны С. Ўцёк у Полацк. Вял. Князем у Вільні быў абраны Жыгімонт Кейстутавіч, уладу якога прызналі Літва, Жамойць, Падляшша, Берасцейская і Менская землі, прынёманскія воласці. Астатнія бел., укр. і рус. землі падтрымалі С, які замацаваўся ў Віцебску. Паміж С. і Жыгімонтам Кейстутавічам пачалася феодальная вайна 1432—39, у якой С. пацярпеў паражэнне. Кароль Польшчы Уладзіслаў III (пляменнік С.) выдзеліў яму невял. княства ў Покуцці (на Пд Галіччыны). У 1440 С. спрабаваў вяр-нуць уладу ў ВКЛ. Пасля забойства Жыгімонта Кейстутавіча ў 1440 вял. князь Казімір IV Ягелончык аддаў С. Валынскае княства, дзе С. панаваўда сваей смерці.
Літ.: Коцебу А. Свидригайло, великий князь литовский...: Пер. с нем. СПб, 1835; S t a d п і с к і К. Bracia Wiadysiawa-Jagietty Olgierdowicza... Lw6w,1867; Wo Iff J. Rod Gedimina. Krakow, 1886; Соловьев CM. Сочинения. Кн. 2. M., 1988; Krzyzania-kowa J., Ochmariski J. Wtadysfaw II Jagietto. Wroctaw etc., 1990;_Гр ы ц к е в і ч А. Свідрыгайла Леў // Скрыжалі «Спадчы-ны». Мн., 1996. Вып. 2;
Анатоль Грыцкевіч.
Из энциклопедии ВКЛ (скан)
Свідрыгайла (у праваслаўі Леў, у каталіцтве Баляслаў; каля 1370— 10.2.1452), вялікі князь літоўскі [1430—32]. Сын вял. кн. Альгерда і яго 2-й жонкі, цвярской князёўны Юльяны, малодшы брат вял. кн. Ягайлы. У лют. 1386 перад каранацыяй Ягайлы польс-каю каронаю ў Кракаве быў у складзе дэлегацыі ВКЛ із праваслаўя перайшоў у каталіцтва. Атрымаў ад Ягайлы ва ўдзел Віцебскае княства. Калі гаспадаром ВКЛ стаў Вітаўт, то ў 1393 пазбавіў С. віцебскага пасада. 3 таго часу С. ў апазіцыі да Вітаўта. Быў высланы ў Кракаў, дзе ўтрымліваўся ў вязніцы. Пазней Ягайла вызваліў яго. У 1396 С. накіраваўся па дапамогу да крыжакоў у Лівонію і з лівонскімі ат-радамі заняў Віцебск. Вітаўт зноў аблажыў і ўзяў горад. Паланёнага С. ад-правілі ў Польшчу да Ягайлы, але С. зноў памірыўся з братам. У складзе войска ВКЛ С. ўдзельнічаў у бітве на Ворскле 1399. У 1400 атрымаў княжанне ў Падоллі, прынёс прысягу Вітаўту. Аднак у 1402 уцёк у Прусію, каб з дапамогай крыжакоў узысці на велікакняжацкі трон у Вільні; удзельнічаў у паходах крыжакоў на Літву. Пасля прымірэння з Вітаўтам у 1407 атрымаў Северскае княства (сталіца Бранск). У 1408 разам з групай князёў і баяр ад'ехаў да вял. маскоўскага кн. Васіля I, ад якога атрымаў гарады Уладзімір на Клязьме, Юр'еў-Польскі, Волак Ламскі, Ржэў і палову Каломенскага княства. Але яго план з дапамогай маскоўскага войска захапіць трон у Вільні не здзейсніўся. У 1409 С. вярнуўся ў ВКЛ, вёў перагаворы з крыжакамі аб звяржэнні Вітаўта. Восенню 1409 С. схоплены слугамі Вітаўта і пасаджаны ў замак Камянец. У сак. 1418 С. ўдалося ўцячы ў Венгрыю. Ён зноў памірыўся з Ягайлам і Вітаўтам, у 1419 атрымаў ад апошняга ва ўдзел Чарнігаў, Ноўгарад-Северскі і Бранск. Удзельнічаў у пахо¬дах Вітаўта, вял. паліт. актыўнасці не праяўляў, аднак здабыў вял. аўтарытэт у правасл. баяр ВКЛ. Пасля смерці Вітаўта па дамоўленасці з Ягайлам на з'ездзе паноў і баяр ВКЛ у 1430 С. большасцю галасоў быў абраны вял. князем літоўскім. Адразу адбыўся кан-флікт паміж польскімі панамі і С. Польскія войскі ўступілі ў Падолле і захапілі памежныя замкі. Ягайла, які знаходзіўся ў Вільні, быў затрыманы і адпушчаны ў Польшчу пасля згоды вярнуць захопленыя замкі. У 1431 С. заключыў саюз з Тэўтонскім ордэнам, Вял. Ноўгарадам і чэшскімі табарытамі з мэтай дасягнення поўнай незалежнасці ВКЛ ад польскага караля. Ваенныя дзеянні на Валыні і Падоллі працягваліся, Тэўтонскі ордэн таксама пачаў вайну з Польшчай. Каб пашырыць сваю апору ў ВКЛ, С. аддаваў дзярж. пасады пераважна бел. праваслаўным баярам, што выклікала незадавальненне літ. баярства. 1.9.1431 было падпісана перамір'е з Польшчай на 2 гады, у вы ніку якога С. быў прызнаны Польшчай вял. князем і ўладаром усіх зямель ВКЛ. Вясной 1432 у адказ на спробы польскіх феадалаў навязаць ВКЛ новую унію С. фактычна разарваў саюзныя адносіны з Польшчай і пацвердзіў . саюз з Тэўтонскім ордэнам. У ВКЛ пры дапамозе польскіх паноў была аргані-завана змова супраць С. У ноч на 1.9.1432 адбыўся дзярж. пераварот, змоўшчыкі спрабавалі забіць вял. князя ў Ашмянах, але папярэджаны С. Ўцёк у Полацк. Вял. Князем у Вільні быў абраны Жыгімонт Кейстутавіч, уладу якога прызналі Літва, Жамойць, Падляшша, Берасцейская і Менская землі, прынёманскія воласці. Астатнія бел., укр. і рус. землі падтрымалі С, які замацаваўся ў Віцебску. Паміж С. і Жыгімонтам Кейстутавічам пачалася феодальная вайна 1432—39, у якой С. пацярпеў паражэнне. Кароль Польшчы Уладзіслаў III (пляменнік С.) выдзеліў яму невял. княства ў Покуцці (на Пд Галіччыны). У 1440 С. спрабаваў вяр-нуць уладу ў ВКЛ. Пасля забойства Жыгімонта Кейстутавіча ў 1440 вял. князь Казімір IV Ягелончык аддаў С. Валынскае княства, дзе С. панаваўда сваей смерці.
Літ.: Коцебу А. Свидригайло, великий князь литовский...: Пер. с нем. СПб, 1835; S t a d п і с к і К. Bracia Wiadysiawa-Jagietty Olgierdowicza... Lw6w,1867; Wo Iff J. Rod Gedimina. Krakow, 1886; Соловьев CM. Сочинения. Кн. 2. M., 1988; Krzyzania-kowa J., Ochmariski J. Wtadysfaw II Jagietto. Wroctaw etc., 1990;_Гр ы ц к е в і ч А. Свідрыгайла Леў // Скрыжалі «Спадчы-ны». Мн., 1996. Вып. 2;
Анатоль Грыцкевіч.
-
timax - Сообщения: 3376
- Зарегистрирован: Чт июл 26, 2007 11:12 am
- Откуда: Менск
timax » Вс мар 07, 2010 9:20 am
lietuvaitis писал(а):Ваша оценка была уместна если вы прочиталю всю книгу.
....
С другими, "правилнами" цитатами и т.д.
Зачем в таком случае, вы даете ссылки на источники, целой книги? От этого она не становится интересней.
-
timax - Сообщения: 3376
- Зарегистрирован: Чт июл 26, 2007 11:12 am
- Откуда: Менск
Сообщений: 19
• Страница 1 из 2 • 1, 2
Кто сейчас на конференции
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 44